— К черту прошлую жизнь! — согласился Игорь и сошвырнул коробочку с авторучкой Баринова. Авторучка вылетала и откатилась к стеллажу. — Пусть все здесь уберут! Мне подготовьте новый офис.

— Я прослежу. Сделаем.

Самсонов направился к двери, а Маргарита за его спиной расчетливо наступила каблуком на фотографию Золотовой.

Выйдя из кабинета, Самсонов увидел трех серьезных мужчин.

— Полковник Шумаков, — представился старший. — Веду дело Баринова.

— Вы за документами? Забирайте. — Самсонов указал на стеллаж. — Эта крыса прикарманивала половину дохода компании.

— Разберемся, — заверил полковник. — Опись подготовили?

— Все у Маргариты, а мне надо идти.

Шумаков прибыл сюда лично, потому что в прошлый раз при аресте Баринова забыл забрать из кабинета важную вещицу, числящуюся за его отделом. Пока подчиненные складывали в коробки документы, а Сергиенко фиксировала их в описи, Шумаков незаметно забрал микрокамеру со шкафа.

Под ногой полицейского, переносившего папки, что-то хрустнуло. Полковник увидел на полу сломанную авторучку. Колпачок с гравировкой откатился, и рядом с золотым пером поблескивало что-то еще. Полковник наклонился и не поверил своим глазам.

Он вопросительно посмотрел на девушку:

— Что это?

— Кажется, авторучка Баринова.

— Сам вижу. А это?

— Это, это… — Маргарита побледнела и закрыла ладошкой отвисшую челюсть.

Звонок судмедэксперта Ивана Ивановича Лопахина застал Петелину в автомобиле по пути в Следственный комитет.

— Елена Павловна, как же я завидую женщинам, вы дарите жизнь, — неожиданно начал Лопахин.

— Мужчины тоже в этом чуть-чуть участвуют, — парировала Петелина.

— Вот именно, что чуть-чуть. Зато в отнятии жизни они участвуют гораздо активнее. Какой процент убийств совершают мужчины?

— Порядка девяносто. А вы к чему клоните?

Ранее Петелина попросила многоопытного Лопахина перепроверить данные вскрытия убитой Золотовой. Два удара с разным захватом орудия убийства не давали ей покоя.

— Я слышу, вы за рулем. Куда направляетесь? — перешел на деловой тон судмедэксперт.

— К полковнику Харченко, в Следственный комитет.

— Замечательно, там и встретимся.

— У меня нет своего кабинета, — предупредила Петелина.

— А я в гости к Миле зайду. У нее встретимся.

— Кто у нас Мила? — растерялась Петелина.

— А еще следователь, — пожурил Лопахин. — Я буду ждать в архиве.

Вот это да! — удивилась Петелина. С каких пор Людмила Владимировна Астаховская стала для Лопахина Милой? Что за нежности? Ее, к примеру, годящуюся ему в дочери, он называет Еленой Павловной. Любопытство распирало, но о личном лучше узнавать не по телефону.

Зато по работе задать вопрос ей не терпелось:

— Вы побывали в морге, где делали заключение по Золотовой? — спросила Елена, но Иван Иванович уже отключил трубку.

Приехав в Следственный комитет, Петелина спустилась в архив, где и застала Лопахина.

Пожилой патологоанатом по-дружески ворковал с заведующей архивом Астаховской за чашкой чая. Им было что вспомнить, ведь когда-то Людмила Владимировна работала старшим следователем и постоянно контактировал с судмедэкспертом. Затем их контакты прекратились, но полгода назад у Лопахина умерла супруга, и Астаховская от сотрудников Следственного комитета передавала коллеге помощь. Как развивались их отношения в дальнейшем, Елена была не в курсе, но нежное обращение Мила намекало о том, что встреча на похоронах для двух одиноких людей была не единственной.

Лопахин встал навстречу Петелиной и, недослушав вопрос про Золотову, упрекнул:

— Елена Павловна, вы почему во время следствия не обратились ко мне?

— Дело было в области и вроде как очевидное. Заключение судмедэксперта подтверждало мою версию. Да и вы в то время принимали соболезнования, — напомнила Елена.

— Жизнь — это миг… — печально покивал Лопахин, но быстро собрался. — А что ж засомневались?

— Сами знаете — пресса.

— Да уж, наслышан. Досталось вам. Если бы не беременность, наверное, уволили. А место в архиве уже занято.

Лопахин ласково посмотрел на Астаховскую. Елена с удивлением отметила, что та вернула ему еще более ласковый взгляд.

— Да, говори уже, — поторопила Людмила Владимировна друга. — Веришь, Лена, без тебя ни слова не рассказал.

Глаза Лопахина заблестели.

— Я съездил к кому надо, поговорил. В каждом судебном морге есть мои ученики.

— Не важничай. Ближе к делу. — Астаховская ласково погладила мужчину рукой по спине.

— В заключении судмедэксперта сказано, что жертва получила два удара по голове. Оба смертельных.

— Да. Чугунной ложкой для обуви, — подтвердила следователь.

— На самом деле после первого удара Екатерину Золотову можно было спасти. А второй удар по-настоящему смертельный был нанесен спустя несколько минут.

Сообщение озадачило следователя. Она нахмурилась:

— Вы уверены?

— По тем деталям, что я узнал, нет повода сомневаться.

— Почему же в официально заключении об этом ничего не сказано?

— Спешка. Ведь как бывает, привозят тело, говорят бытовуха, убийца пойман, орудие убийства известно. Тут уж не до дополнительных исследований. К тому же, как мне сказали… — Лопахин замялся, — следствие торопило.

— На меня прокурор давил, — призналась Елена.

— В общем, мой ученик, настырный парень, потом провел специальные экспертизы, но время ушло, в заключение они не попали.

— И что в них?

— Рассказываю только с его слов. Документальных подтверждений не осталось.

— Хотя бы ссылаться на его слова я могу?

— Можете, но адвокаты деньги не зря получают, замылят и отсекут.

— Ладно, говорите.

— Дело было так. Первый удар жертве нанесли сзади по затылку. Она упала лицом вниз, потеряла сознание, разбила нос. Череп поврежден, но не критически. Кровь вытекла из носа и содранной кожи головы. Сердце пульсировало, имелось сотрясение мозга, но женщину можно было спасти даже, если бы «скорая» приехала спустя полчаса.

— В перчатках, — пробормотала следователь.

— Что?

— Преступник был в перчатках. Мы нашли их.

— Если есть перчатки, то наверняка Головастик установил хозяина, — принялась рассуждать Астаховская.