на Хани, но та не знала, приподнимая плечи в качестве реакции. В стороне Хваён начинала растапливать печь сильнее.

— Эх, госпожа Хваён, не так это делается, — закатав рукава, к ней подошла Хани. Она подложила дрова в печку, взяла кочергу и помешала внутри. С их стороны пошёл сильный жаркий воздух. Огонь разгорелся до нужной температуры.

«Боже, печь растопить умеет, а готовить — нет. Как же она мило чудна».

Теперь была моя очередь подойти. В правой ладони я осторожно держала колдовской амулет. Хани заранее мне рассказала, что на них рисовали кровью, поэтому с неприязнью касалась только краев.

— Вы готовы? — я с вопросом вторглась, словно в собрание ведьм.

Они кивнули.

— Отлично. Прежде произнесем защитные слова.

По пути мы с Хани думали, что бы такого сказать, пока ко мне не пришла идея.

«Разреши мне на этот раз взять роль шаманки, Хани».

«Хорошо, шаманка Ким Мирэ».

Приподняв желтый листок над огнем, я готовилась произносить заклинание.

— Будьте внимательнее, повторяйте за мной.

Хваён и Хани вместе сглотнули. Чего уж скрывать, я тоже занервничала. Хором мы проговаривали:

— Все плохое, что впитала бумага; все плохое, что хотел сделать человек, пусть пламя очистит зло и заклятие сгорит. Человек, что пострадал вылечится, а человек, что колдовал, получит по заслугам. Да будет так, асурапальбальтха!

Без промедления я кинула в печь проклятый пучжок. Внезапно оранжевое пламя окрасилось в невероятно насыщенный алый цвет. Как малые дети мы — три молодые девушки — увлеченно смотрели на то, как догорала бумажка в печи.

— Итак, думаю, что сделали все правильно.

— Неплохо, ученица, — похвалила Хани и легонько похлопала мою спину.

— Я, — у Хваён загорелись глаза, ярко показывая желание девушки.

— Иди, проверь, брата, — улыбнулась я.

Выслушав меня, Хваён мигом рванула к Бинсу.

— Её же не раз ругали за бег, янбаны которого считают грубостью?

— Абсолютно верно.

Убрав за собой улики — до конца избавившись от пучжока — с легкостью на душе мы пошли в сторону выхода.

— Поручение богини исполнено, пора и домой идти есть! — радовалась Хани.

Я чуть посмеялась от её честности.

— Попросим госпожу Пэк приготовить сладко-острую свинину?

— А мне нравится твой ход мыслей. Нам надо попросить её ещё об макколи.

— Хочешь выпить?

— А почему нет? Повод есть.

— Скажи, ты всегда же найдешь повод.

— Это не правда! Я…

— Шаманки Сон и Ким! Шаманки Сон и Ким! — посреди двора семьи Мин остановила нас пухлая служанка. Краснощёкая и со сбитым дыханием от бега она пыталась отдышаться. Она поклонилась и попыталась рассказать то, что её было велено. — Старш. шая г-госпо. жа, старшая госпожа Мин, ух. Сказала передать вам вознаграждение за старшего внука, вот возьмите.

Хани забрала мешочек, судя по опустившейся руке онни, нелегкий.

— Так же она ска. сказала, что подготовила вам палан…паланкин. Он рядом с входом. Благодарим шаманок за помощь! — Служанка ещё раз поклонилась. — Госпожи Мин также извиняются за то, что не могут лично попрощаться с вами.

— Ничего, все в порядке, благодарим вас служанка… — я начала.

— Служанка Ку.

— Передайте, пожалуйста, вашим госпожам, что мы благодарны им за материальную помощь. Мы надеемся, что старший сын семьи Мин быстро вылечится. За, то что они не сопроводили нас мы понимаем и не обижаемся на них. Также благодарим и вас за быстрое сообщение, — завершила вежливо Хани.

— Немного отдышитесь, служанка Ку. Ничего не случится, если вы пару минут постоите на месте. До свидания.

С Хани мы поклонились женщине и через мгновения вышли. У ворот дома Мин, как и было обещано, нас ждал цветастый паланкин, где бамбуковые занавески закрывали два открытых окна по бокам. Для его передвижения стояли четверо крепких мужчин.

* * *

Внутри паланкин совсем отличался от внешнего вида. Места едва хватало на двух людей. Мы сидели на жестких квадратных подушках, совсем не помогающих от мысли того, что наши попы и жизни находятся буквально в чужих руках.

— Ну как, вам понравилось? — из ниоткуда появилась черная змея. Она заставила Хани сесть рядом со мной и приняла человеческий облик.

Богиня в темно-синем ханбоке с вышивкой белой змеи на весь чогори выглядела как женщина средних лет, со слабо выраженными морщинами, с шелковистыми черными волосами, собранные в кульку на затылке шпилькой с парой-тройкой бубенчиков, с мясистым кончиком носа, тонкими красными губами и, несмотря на серьезное, безэмоциональное лицо, добрые глаза.

— С одной стороны — интересно, конечно. Но то, чем брата Хваён опоили это немного, бе. — От воспоминаний у меня прошлись мурашки, а лицо зажмурилась.

— Дитя, как же тогда ты трогала проклятый пучжок?

— А с ним было что-то не так? — заволновалась Хани, невольно пискнув.

— Боюсь, вам не понравится правда, посему я промолчу.

— Г-госпожа Опщин, не пугайте так, расскажите уже в чем проблема?

— Знаете есть такая пословица у известного мыслителя Конфуция: «Слова должны быть правдивыми, а действия — результативными», если начали говорить, то заканчиваете мысль, госпожа богиня, — дерзнула Хани.

— Что с вами поделать, дети? Только не говорите, что я вас не предупреждала. Так как я богиня, то у меня есть много глаз среди людей. — Глаза Опщин засверкали и из её рукава выглянула миленькая маленькая коричневая змейка. — Третья дочь семьи Он долгое время мечтала о замужестве со вторым сыном генерала Мин и везде преследовала его для встреч, посылала подарки и отправляла сваху для помолвки, но Мин Бинсу постоянно отказывал девушке. По стечению обстоятельств она где-то встретила то ли агви в человеческом облике, то ли черную шаманку, что ненароком шепнула дочери Он про обряд. Под алую луну нужно было собрать кровь и начертить определенные символы на бумаге для шаманских амулетов. Повезло девушке или нет, но под алую луну у неё начались те дни, и она собрала кровь из того места, думая о лучшей эффективности. Глупая третья дочь семьи Он сделала всё, как ей посоветовали, но в голову к ней снова пришла умная мысль: решила девушка взять ту самую кровь и напоить тайком будущего суженого, чтобы точно сработал приворот, написанный на бумаге. Лишь не учла дочь из семьи Он, что любая кровь под демонической алой луной превращается в яд. Даже подсказывающее зло было не настолько хитро. Если бы не пучжок девушки, то тогда Мин Бинсу вылечился бы быстрее и не страдал от кошмаров.

— Т-то есть вы хотите сказать, что на той бумаге рисовали…

— Месячными!

Наши с Хани желудки не выдержали от осознанного и, подняв занавески со своих сторон, одновременно мы освободили их от содержимого.

«Мы внимательно смотрели, как