– Пошли! – пригибаясь, как под обстрелом, махнула я Трошкиной, которая с трудом удерживала рвущихся с поводков собак.

Определенно, лирическая русская народная нравилась им гораздо больше.

– Тум, дум! Ду, ду, ду! Дум, дум! – громыхала «Тойота».

Земля под нашими ногами дрожала, как в преддверии мощного сейсмического сдвига.

Когда мы вчетвером – я, Алка и наши (точнее, совсем не наши) собачки – залегли в бурьяне на кургане, в буханье могучих молотов вплелся голос какого-то гуманоида.

– О чем поют? – узнав одно-единственное слово «дог», интереса ради поинтересовалась я у подружки-англоманки.

Песня про собачку, несомненно, была к месту.

– Лучше не спрашивай, – покраснела Алка. – Это совершенно неприлично!

– Значит, точно – то что надо! – удовлетворенно повторила я.

Реакция жителей близлежащих домов на непристойное музицирование казалась вполне предсказуемой, и ближайшее будущее показало, что я не ошиблась в своих расчетах. Не прошло и минуты, как со стороны нужного нам дома донесся возмущенный крик, не сумевший заглушить песенные вопли «Продиджи». Можно было ожидать, что возмущенный крикун рискнет приблизиться к эпицентру музыкальной катастрофы, поэтому я очень внимательно следила за сплошной линией забора. Распахнувшаяся калитка образовала в ней разлом, и на улицу, на ходу застегивая штаны, выскочил мужчина.

– Эй! Я знаю этого парня! Это же Мурат! – приподнялась на локотках Трошкина.

– Лежать! – Я придавила ее к земле. – Ползком, ползком, по травке уходим влево. Пошли!

– Ползи, Барклай! Ползи, Фунтик! – Алка передала мою команду всем участникам нашей группы.

Милицейский бассет дисциплинированно пополз, а глубоко штатский французско-мавританский бульдог сплоховал, зашуршал по бурьяну на всех четырех лапах, да еще не в ту сторону. Хорошо, Алка крепко держала поводок и тащила Фунтика за собой на буксире.

Безутешный жених покойной Маруси размахивал руками, отгоняя от дома номер два четырехколесную музыкальную шкатулку Эндрю, точно стаю гусей. «Тойота» медленно пятилась, по-прежнему щедро рассыпая по округе барабанную дробь и далеко не фольклорные притопы и прихлопы.

– Живо во двор! – скомандовала я.

Группа захвата в составе двух девиц с собаками успешно внедрилась на чужую территорию.

– А дальше что?! – в очередной раз пискнула Трошкина, взволнованная нашим откровенно противоправным действием.

Я глянула на калитку, увидела английский замок с защелкой и не стала долго думать – крепко шарахнула железной дверью, усилив грохот «Продиджи» стереоэффектом. Захлопнувшаяся калитка восстановила целостность порубежного забора. Если Мурат Русланович не взял в набег на «Тойоту» ключ от замка (а он и штаны-то едва успел натянуть!), то после моей диверсии у него не было иной возможности вернуться во двор, кроме как перебраться через ограду. А это представлялось мне не самым простым делом: братья Сальниковы, оберегая свой притон от незваных гостей, увенчали забор колючей проволокой.

– Надеюсь, он подумает, что калитку ветром захлопнуло! – объяснила я испуганной Алке. – Ну? Чего встали? Искать!

Я порывисто потыкала розовым шарфом Маруси в собачьи морды, в запале едва не обработав таким же образом и физиономию Трошкиной. Собачки несказанно оживились. Экспрессивный Фунтик заметался по двору, как шайба в хоккейной коробке. Капитанский пес Барклай суетился меньше, но сориентировался быстрее. Он проложил практически прямой курс на крыльцо дома и далее через подобие сеней и темный коридорчик в неопрятную кухню, где закрутился волчком на замызганном лоскутном одеяле. Судя по виду, в качестве постельной принадлежности оно помнило не менее пяти поколений семьи Сальниковых, а к своему столетнему юбилею дослужилось до почетного звания ковра.

– Алка, помоги мне! – попросила я, падая на четвереньки.

Трошкина последовала моему примеру, и мы вместе скрутили засаленный ватный блин в тугой рулет. В дощатом полу обнаружился квадратный люк, обитый мятым железом.

– Ох, ничего себе – замочек! – охнула Трошкина, с почтением воззрившись на замочную скважину такого размера, что путающийся под ногами Барклай рисковал угодить в нее лапой, точно в капкан. – Я таких еще не видела!

– Хотелось бы заодно увидеть ключик! – сказала я, озираясь.

Ключик, способный исправно функционировать в паре с таким могучим запорным механизмом, виделся мне гибридом лома и боевой секиры. Ничего похожего на кухне, где в разных углах помещались грязная газовая плита и колченогий стол с задвинутыми под него табуретками, не наблюдалось.

Я со скрежетом выволокла из-под стола табурет, крепко взяла его за две ножки, подняла повыше и с размаху опустила на люк. Железо загрохотало – куда там группе «Продиджи»!

– Боже, Кузнецова, зачем ты так шумишь?! – струхнула Алка. – Я думала, мы не хотим выдавать здесь свое присутствие!

– Тихо! – шикнула я, снова падая на четыре точки опоры и в качестве добавочной пятой прислоняя к люку ухо.

– Ну, что там?! – не выдержала любопытная Трошкина.

Не менее любопытный Барклай заинтересованно сопел мне в плечо.

– Да погодите вы!

Я отмахнулась от подружки, отпихнула бассета и приблизила к замочной скважине сначала глаз (видимость по ту сторону люка была нулевая), а потом губы и продудела:

– Кто-о-о та-а-ам?

В ответ послышался скулеж:

– Ум-м-м, ум-м-м!

– Это что, собака? – нахмурилась Алка. – Может, хватит нам уже четвероногих друзей?

– Не говори глупостей! – сердито сказала я и живо встала, уменьшив преобладающее количество четвероногих. – А ну, пойдем посмотрим на заднюю часть здания.

– Задняя часть бывает у коровьей туши!

Алка не удержалась от язвительной реплики, но послушно пошла за мной, а также подпихнула ногой в нужном направлении Барклая, у тушки которого тоже имелась вполне подходящая для экспресс-координации задняя часть.

Поскольку пращуры Вовы и Жоры Сальниковых свили свое родовое гнездо на склоне скифского кургана, уровень почвы под домом заметно отклонялся от горизонтали. Соответственно с одной стороны постройка поднималась над землей выше, чем с другой. И помещение, которое с фронта здания являлось подземным, с тыла оказалось полуподвальным.

– Ну, вот – окошечко! – обрадовалась я.

– Сидит кошка на окошке, лапкой умывается, – пробормотала Трошкина, незначительно погрешив против истины.

В данном случае вместо кошки имелась собачка, и она не сидела на окошке, осуществляя гигиеническую процедуру по очистке передней части головы, а торчала из этого окошка своей задней частью. Оригинально решив задачу о квадратуре круга, толстобокий Фунтик в пухлом памперсе практически закупорил своим телом оконный проем. Стало понятно, почему я ничего не увидела, заглянув в замочную скважину: плотная пробка из бульдога создала идеальную светомаскировку.