– Ты это серьезно? Тогда пристегни ремень, – Андрюха снова взбодрился.

Он перестал нудеть про чехлы и даже начал насвистывать, но снова помрачнел, увидев закрытые гаражные ворота. Однако давешнего амбарного замка на них не имелось, а изнутри доносилось размеренное постукивание. В гараже явно кто-то был.

– По всей видимости, женский портрет в стиле «ню» нарисован на внутренней поверхности одной из створок, – в академической манере сформулировала Трошкина мысль, которая и так была всем понятна.

– Надо же, как не везет! – посетовал наш любитель натурной живописи, от огорчения стукнув кулаком по клаксону.

– Не пугай людей! – одернула я невротика.

Мне показалось, резкий сигнал напугал нетрезвого гражданина, который матросской походкой враскачку шагал по проезду между гаражами и как раз поравнялся с нашим авто. Он так резко отшатнулся, что впечатался боком в железную дверь гаража, при этом в пакете, который нес пугливый пьяница, предупреждающе звякнуло стекло.

– Да всё в порядке с этим типом, – посмотрев на хмельного «матроса» с нескрываемым отвращением, сказала Трошкина. – Похоже, он пришел куда ему надо.

Заплетающимися ногами вычерчивая в пыли сложные геометрические фигуры, поддатый тип приплясывал перед гаражом – силился восстановить равновесие, нарушенное в процессе сложной процедуры перемещения пакета с бутылками из правой руки в левую.

– Во дает, балерун! – оценил выступление Андрюха.

С блеском исполнив для восхищенной публики хореографическую миниатюру «Поиски центра тяжести», пьяный тип воздел правую руку в бессмертном коммунистическом приветствии «Рот фронт!» и несколько раз качнулся вперед, бухая кулаком по железу:

– Бум, бум, бум! Бум! Бум! Бум! Бум, бум, бум!

В чередовании быстрых и медленных ударов угадывался определенный ритм.

– Условный стук! – заметил Андрюха. – Интересно, ему откроют?

Ему не столько открыли, сколько приоткрыли, подвинув изнутри одну створку. Пьяница просочился в гараж, и двери за ним снова сомкнулись.

– Нет, не утерплю! – сказал Андрюха и решительно полез из машины.

– Ты куда это? – распахнула свою дверцу я.

– Инночка, пойми меня правильно! – занося руку над гаражной дверью, проникновенно сказал Андрюха. – Я дизайнер и в глубине души эстет. Могу ли я упустить возможность хотя бы одним глазком взглянуть на произведение искусства, представляющее собой главную местную достопримечательность?!

И он с ловкостью радистки Кэт отстучал согнутым пальцем по створке гаражных ворот:

– Бум, бум, бум! Бум! Бум! Бум! Бум, бум, бум!

– Инка, останови его! К пьяным лезть очень опасно! – заволновалась Алка.

– А ну, живо отцепи собак с поводков, – распорядилась я, пристально глядя на гаражные ворота.

Они дрогнули.

– Ты что, Инка, я не стану травить людей собаками! – возмутилась Трошкина. – Тем более Фунтик у нас еще на карантине по подозрению в бешенстве!

Я не стала спорить (это могло привести в бешенство меня саму), живо перегнулась через кресло и отвязала кобелей – на это ушли считаные секунды. Потом выдернула из кармана пакет с Марусиным шарфиком, потыкала розовой тряпочкой в собачьи морды и непререкаемым хозяйским голосом скомандовала:

– Искать, Барклай! Искать, Фунтик! Искать!!!

Гаражная дверь и автомобильная дверца со стороны Алки открылись одновременно, но наши питомцы оказались куда проворнее тех, кто сидел в гараже. Правда, собачкам поспособствовала я: изо всех сил подпихнула Фунтика под памперс, придавая ему направленное движение, а бульдог, в свою очередь, вытолкнул бассета. Звери один за другим влетели в гараж, и там сразу же загрохотало, зазвенело, послышались крики и площадная ругань.

– Что, черт побери, ты делаешь?! – накинулась на меня шокированная Трошкина.

– А ну, пошли! – скомандовала я.

Эндрю так и стоял у приоткрытой двери с поднятой рукой и разинутым ртом.

– Отомри! – пробормотала я, отпихивая его в сторонку.

В гараже было светло – под потолком горела лампа. Ее неприятный голубоватый свет отражался в белой спине «жигуленка» и в стекляшке, которую держал в руке хмурый парень в замасленном комбинезоне. В первый момент мне показалось, что это хрустальная салатница, и я мельком удивилась, что для банальной пьянки в гараже используется такая изысканная сервировка. Потом я опознала в вычурном предмете фару и засмотрелась на сам автомобиль. Он трясся как живой!

– Ё-п-р-с-т! Чьи, мать вашу, собаки, мля?! Уберите их, мать-перемать! – истошно орал алкаш с бутылками, до умопомрачения затемняя смысл своих слов неинформативным матом.

В чужом автомобиле вовсю резвились наши песики.

– Ой, извините, ради бога! – запищала совестливая Трошкина, порывисто дергая дверцу. – Простите, не волнуйтесь, мы сейчас их заберем!

– Да какого хрена, блин?! Чё им там, ё-мое, надо?! – возмущенно вопил матерщинник.

– Вы, наверное, недавно сучку в машине перевозили? – подсказал от входа многоопытный Андрюха.

– Да какую с-с…

– Барклай, ко мне! – перекрывая общий гвалт, рявкнула я командным голосом, унаследованным от папы-полковника.

Умница бассет сразу отреагировал, и не он один: на меня устремились взоры всех присутствующих, включая блуждающий взгляд алкаша. Сфокусировав зрение на моем лице, он заткнулся на полуслове. В гараже вдруг сделалось так тихо, что стало слышно, как трещит лампа под потолком и сопит Фунтик в машине.

– Извините, пожалуйста, мы уже уходим! – светским тоном сказала я, хватая за ошейник Барклая.

Трошкина ожила, сунулась в чужую машину и с ловкостью камчатского медведя, рыбачащего на перекате, выцепила из салона брыкающегося Фунтика. Эндрю тоже зашевелился, протиснулся мимо меня в гараж, просканировал взглядом внутренние поверхности дверей и удовлетворенно цокнул языком. Очевидно, картинка с обнаженкой его не разочаровала.

– Всё, ушли! – рявкнула я, выволакивая из гаража Барклая.

Трошкина, крепко обнимая вырывающегося Фунтика, выскочила следом с поспешностью матери, спасающей из горящей избы любимого дитятю. Памперс, укрывающий собачью задницу, придавал этому героическому образу большую убедительность.

Эстет Андрюха замешкался. Наверное, поэтому я не села в его машину, а ринулась прочь от гаража на своих двоих – торопилась убраться подальше. Слыша за спиной неотступный топот поспешающей вдогонку Трошкиной, я с Барклаем на поводке пробежала метров двадцать до конца проезда. Только на повороте я сбросила скорость, оглянулась и увидела страшноватую картину: из просвета приоткрытых створок гаражных ворот одна над другой торчали две головы. Формой они напоминали грибовидные наросты, да и цветом лиц здорово походили на бледные поганки.