Я облизываю его головку и медленно отстраняюсь. Губу закусываю и решаюсь посмотреть на Глеба. Он ошарашен, его взгляд плывет, словно мутнеет, заволакивает дымкой блаженства. Я хорошо его понимаю, мне несколько минут назад было хорошо точно так же.

– Иди сюда, – говорит он.

Я к нему льну, под бок тут же попадаю, на груди руку размещаю и улыбаюсь. Глеб меня обнимает, а затем целует. Прямо в губы.

– Нормально? – спрашиваю.

– Охеренно, – с улыбкой отвечает. – Словно училась.

– Ну, я статью читала…

Глеб смеется, а когда понимает, что я не шучу, ржет. Я его тут же пинаю в бок. И тоже смеюсь. Зачем вообще призналась – непонятно.

Глеб

Мы валяемся в кровати для три. Выходим только чтобы забрать доставку еды. Але я готовить не позволяю, пусть отдыхает вместе со мной. В постели нежится и сексом со мной занимается.

Ее кулинарные способности проверю как-нибудь потом. После восстановления. Как задницу подниму сам и работать начну.

– Мне в институт надо, – бубнит она через три дня. – Я так много пропустила.

– Оно тебе надо? – спрашиваю с улыбкой.

– Глеб, – она меня отпихивает от себя. – Я серьезно. Я иду завтра в институт. Хватит отлеживаться.

– А как же я? – спрашиваю страдальчески. – Оставишь меня здесь одного?

Я не хочу ее отпускать, хотя и понимаю, что учиться ей нужно. Я ведь прекрасно знал, что рано или поздно наша кроватная идиллия закончится и Але захочется выйти в свет. Надеялся, что поздно. Хотя она и так тут со мной немало времени провела. С подружкой своей почти не общалась. Пора бы ей уже выйти из этой квартиры. Да и мне тоже.

– Оставлю. Ты ходишь сам. Вон, доставку сам сегодня забирал. Не пропадешь, – она весело подмигивает и отворачивается.

Смотрит на свою картину. Охрененная она у нее получилась, классная. Я бы и сам такую купил, но Аля не позволяет. По рукам меня вчера хлопнула, когда я лапищи свои к картине протянул и сказала, чтобы не трогал. Заказ это.

– Я, между прочим, на твоей шее сидеть не собираюсь, – проворчала она вчера.

– Идем со мной, – перехватываю ее руку и тяну в спальню.

Она ногами упирается и идти отказывается.

– Мне, вообще-то, заказчику написать нужно, картину еще упаковать. Глеб, блин!

– Идем. Я покажу тебе кое-что…

– Знаю я твое кое-что…

Она глаза закатывает и на ширинку мою кивает. Было дело, каюсь, но сейчас-то правда по делу, не просто так. Хотя и в постель я бы ее затянуть был не против. Как отлипнуть, когда всем телом к ней тянет?

– Я работу тебе свою покажу. Ну, чем занимаюсь. Помнишь, ты спрашивала?

– Идем, – тут же оживляется Аля и перестает сопротивляться.

Я увожу ее в спальню, достаю свой ноутбук. На то, чтобы зайти в сеть у меня уходит несколько минут.

– Вот, – я протягиваю ей ноут.

– И что тут?

– Биржа. Я пару лет назад попробовал, потом втянулся. Мне друг показал.

– И что ты тут делаешь?

– Рабов продаю…

Аля смотрит на меня округлившимися глазами, я начинаю смеяться, и она шлепает меня по плечу.

– Шутник, блин! Я не понимаю в этом ничего. Что значит – биржа? Труда, что ли?

– Угу… три тысячи тридцать три рубля получаю.

– Глеб! – воинственно, понимая, что я прикалываюсь.

– Я тут акции покупаю и крипту. Пару лет назад вложился в валюту, недавно продал ее и заработал.

Аля с интересом смотрит в экран, я даже позволяю ей изучить биржу. Знаю, что она сейчас ничего там не поймет, но в будущем, если она захочет, я ей все расскажу.

– Это сложно, да?

– Не сложнее твоих картин.

– Ну-у-у-у, я вот тут, – она кивает на экран. – Вообще ничего не понимаю.

– Захочешь – я помогу тебе разобраться.

Аля кивает, а затем решительно встает с кровати и идет на выход из спальни.

– Мне картину упаковывать и заказчику писать.

В этот момент в дверь звонят.

– Откроешь, – она ухмыляется. – Я занята.

Она быстро захлопывает дверь, а я откладываю ноутбук и иду открывать. Еду, наверное, привезли.

Правда, когда открываю дверь, вижу там вовсе не курьера. Отец стоит, злой, как черт. Недовольный, разъяренный. Я едва успеваю понять, что происходит, как он меня в квартиру впихивает и в стенку вжимает.

– Сопляк! – кричит мне в лицо.

Кажется, капля его слюны попадает мне на щеку. Я морщусь. Не люблю я такие контактные проявления любви. Особенно от людей, которые мне глубоко неприятны.

Оттолкнуть его пытаюсь, но не получается. Тело все еще болит и голова тут же начинает кружиться, потому что отец меня ею приложил об стену.

– Суть претензий, может, объяснишь?

– Суть претензий? – отец звереет и за грудки меня хватает и встряхивает. – Ты девушку обрюхатил!

– Чего?

Я улавливаю движение сбоку, вижу Алю, которая, судя по ее ошарашенному виду, слышала последние слова.

– А это кто? – отец тоже ее замечает. – Шлюха твоя очередная? Там нагадил, еще и тут собираешься?

– Рот закрой, – цежу я.

Нахожу в себе силы оттолкнуть отца и даже по роже ему съездить. Испытываю при этом непередаваемое удовольствие. Аля шокированно отступает, я же нихрена не понимаю.

– О какой, блть, девке, вообще речь? – рявкаю.

Там должен быть кто-то серьезный, иначе бы отец ко мне домой не приперся.

– О какой? Ты что, не помнишь, с кем спал? Или под кайфом насрать с кем?

– Что за девка, мать твою!

– Кира… Арбатова. Друзей наших дочь.

Киру я, конечно, знаю. Она на четыре года меня младше, дочь наших друзей. Уехала она, правда, из страны давненько. Года четыре или даже больше. Я не помню, чтобы мы с ней общались. Да что там! Я с ней точно не спал.

– Ты что-то перепутал, отец, – говорю ему. – Я с Кирой виделся еще когда ей восемнадцати не было. Так долго, кажется, детей не носят.

Он бледнеет. Смотрит на меня недоверчиво.

– Что, папа? Не к тому сыну пришел? Не один я так косячить умею?

Глеб

– Твой отец всегда такой? – спрашивает Аля, когда за ним закрывается дверь и мы перемещаемся в кухню.

– Придурок? Постоянно. Сейчас пойдет с остальными братьями разбираться.