порядка и мира. Он прекрасно представлял себе различия между двумя народами, ту скрытую неприязнь, возможно, даже ненависть, которые они испытывали по отношению друг к другу в равной мере.

Пограничная территория может быть пугающим местом. Но пограничная область «второго порядка» (то есть «вложенная» в другую, бóльшую пограничную территорию) пугает вдвойне: вырвавшись из центра одной конфронтации, человек попадает в другую, в другое неблагополучное место. Люди цепляются друг за друга из опасения потерять то, что для них привычно, то, что они любят. Этот страх заставляет их ополчиться и нападать на тех, иных, кто на другой стороне моста. Абсолютно иррациональный страх перед другими людьми, находящимися, может быть, очень далеко, имеющими свои, но другие страхи. Или перед теми, кто настолько силен, что не боится ничего. На пограничных территориях жизнь не такая беззаботная, а страхи не такие уж и беспочвенные.

Как мы видели уже очень много раз, последствия таких страхов и озлобления могут отражаться на жизни всей Европы. В 1912 году Сербия и Черногория в союзе с Грецией начали войну с Турцией, которая все еще имела какие-то владения на Балканском полуострове. Конфликт закончился достаточно быстро. В результате него Турция продолжила свое медленное — в течение века — отступление с когда-то завоеванных позиций.

В 1913 году война разгорелась снова. На этот раз Болгария, не удовлетворенная итогами предыдущих войн, напала на Македонию. Греция присоединилась к Болгарии. Румыния, наоборот, выступила в союзе с Турцией против Болгарии. Небольшие страны, даже отдельные регионы этих стран, которые смогли действовать более или менее самостоятельно, образовывали калейдоскоп постоянно и быстро меняющихся союзов. Никто не верил никому, каждый имел опасения насчет намерений каждого.

Убийство эрцгерцога Франца Фердинанда и его жены в июне 1914 года членом сербской тайной группы «Единство или смерть» Гаврило Принципом послужило толчком к началу Первой мировой войны. На Балканах все боялись друг друга, все готовились к худшему. Как показала история, эти страхи не были напрасными.

После окончания Первой мировой войны победители пришли к соглашению о том, что на западных Балканах необходимо создание многонационального государства. Католические Словения и Хорватия, православные Сербия и Македония, Босния и Герцеговина (которая считается мусульманской, но в которой имелось и имеется большое сербское православное население) были объединены в одну нацию. Хотя этническая и религиозная рознь была единственным фактором, общим для них всех. Положение усугублялось еще и тем, что повсюду все эти народы были перемешаны друг с другом в различных пропорциях, не существовало сколько-нибудь обширных этнически «чистых» территорий. Везде имелись национальные и религиозные анклавы. Господствовало всеобщее разделение.

Решение балканских проблем крупнейшие европейские державы видели в создании союза, который должен был опровергнуть пророчество Бисмарка. Государство, основанное в 1918 году, первоначально называлось Королевством Сербов, Хорватов и Словенцев, что само по себе наглядно демонстрировало степень разделенности народов. (Просто невероятно, как можно было в то время, когда повсеместно рушились монархии, а остававшиеся короли были лишены реальной власти, привести на трон столь неоднородного государства именно короля Сербии.) Тем не менее король Александр сохранял и видимое, и реальное единство страны практически диктаторскими методами вплоть до нацистского вторжения в 1941 году. Под ударами Гитлера союз развалился, все загнанные вглубь чувства взаимной ненависти выплеснулись наружу. Одни группы стали союзниками немцев, другие начали бороться с оккупантами, третьи, игнорируя внешнее вторжение, открыто возобновили местную вражду, воюя друг с другом.

* * *

После окончания Второй мировой войны единство было восстановлено, внутренние раздоры погашены уже другой диктатурой. Маршал Иосип Броз Тито железной рукой подавил все внутренние конфликты, создал коммунистическое государство, в рамках которого были сделаны известные уступки в пользу отдельных республик, составивших федерацию. Тито также удалось избежать установления советского господства. Проводя существенно более либеральную экономическую политику, чем остальные социалистические страны, Югославия к концу 1960-х годов построила наиболее динамичную экономику из всех государств, руководимых коммунистическими партиями.

Во время моих посещений Белграда, Загреба и Любляны в 1974 году я мог увидеть разительный контраст с тем, что было в Праге или Варшаве, не говоря уже о городах Советского Союза. В рамках существовавших идеологических ограничений, с учетом географических реалий Югославия жила очень даже хорошо.

Я помню маленький и красивый городок Блед в Юлийских Альпах. Там было нечто совершенно пленительное, что невозможно было найти где бы то ни было в Восточной Европе. Представители, как мне казалось, югославской элиты прогуливались по берегам озера, обедали в ресторанчиках, из которых открывался замечательный вид на воду и горы и посетить которые я не мог себе позволить. Когда я попытался заговорить с некоторыми из них, оказалось, что это вовсе не такая уж и элита, а бюрократы среднего уровня и мелкие бизнесмены.

Я остановился в небольшом пансионе, в комнате с красивыми окнами и кроватью, на которой была пуховая перина. У владельцев пансиона имелось в собственности несколько домов, поэтому они сами могли жить где угодно.

Австрия находилась с другой стороны горы. Туда вели бесчисленные горные тропы, которые, правда, на картах обозначены не были. Югославам не было дела до того, кто покидает их страну, — это австрийцам нужно было беспокоится о том, кто к ним въезжает. В 1974 году в социалистической стране с красной звездой, которая маячила всюду, это было поразительно.

После смерти Тито в 1980 году страна начала постепенно разваливаться. Составлявшие федерацию республики приняли решение о том, что президент будет выбираться на ротационной основе от восьми субъектов. Это был единственно возможный компромисс, на который согласились все стороны. В результате него были упразднены те реальные связи, удерживавшие страну от распада с момента ее основания, — монархия или диктатура. Всегда существовавшие национальные различия были институализированы и де-юре.

Когда в 1989 году доминирование Советского Союза в Восточной Европе сошло на нет, под угрозой оказалось то «силовое поле», которое удерживало югославские республики в составе единого государства. Коллапс коммунизма снял последние идеологические и моральные основания для существования коммунистического режима в Югославии. Что осталось? Союзные республики, враждебные сообщества и группы внутри каждой республики, оружие, которое было во многих домах. В 1970-х годах на центральном вокзале Загреба, столицы Хорватии, я заметил солдат, находившихся в увольнении и направлявшихся домой на выходные, — они имели при себе оружие. Послевоенная Югославия была пронизана духом партизанского движения; вообще, это государство было основано партизанами, воевавшими с немцами. Этот дух передался уже регулярной армии и жил в ней все эти десятилетия. Он также способствовал последовавшему общественному взрыву. Представьте себе, какой короткой может быть дистанция к вооруженному насилию, если возлияниям