Барон, повидавший кое-что в своей жизни, лишь покачивал головой и скептически улыбался, когда Никольский слишком увлекался и его начинало заносить.

Но когда их новый знакомый стал рассказывать о способах лечения многих болезней, которые в то время считались неизлечимыми, мадам Бодиско неожиданно нахмурилась, залилась краской и стала внимательно слушать Никольского. Потом она что-то шепнула на ухо мужу. Тот кивнул супруге и, дождавшись, когда гость остановился, чтобы перевести дух, спросил:

– Скажите, мистер Николсен, могу ли я вас попросить об одной услуге? Она касается… В общем, мы хотели бы получить ваш совет.

В соседней каюте что-то с грохотом упало. Раздался звон, а потом крепкие и соленые морские выражения. Не «малый загиб», но что-то вроде этого.

Пирогов с кряхтением приподнялся и сел на койке. Он на своем веку немало видел штормов, но каждый раз ему становилось не по себе, когда огромные волны начинали, словно пушинку, подбрасывать огромные сухогрузы и танкеры, экипажи едва держались на ногах, а ноги сами по себе отплясывали на палубе «Яблочко».

А каково морякам на парусных кораблях?! Ведь их небольшие по меркам XXI века скорлупки ураганный ветер клал набок, и часто фрегат мчался по волнам, задевая воду нижними реями. Игорь с замиранием сердца наблюдал с палубы за матросами, которые бегали по вантам и зарифляли паруса, с трудом удерживаясь на реях. А офицеры с жестяными рупорами в руках отдавали команды, стараясь перекричать рев ветра…

Шторм настиг отряд Нахимова милях в двухстах от Гавайских островов. То, что будет изрядная болтанка, опытные мореманы определили по тому, как накануне вечером садилось солнце.

Если солнце село в тучу —

Берегись, получишь бучу!

Эту старую морскую примету процитировал Игорю его приятель лейтенант Краббе.

– Помню, как-то раз мы попали в шторм на Балтике, – начал он, – и такое творилось на море, что даже нашему боцману, который на фрегате «Крейсер» обошел вокруг земного шара, стало не по себе. Мы потеряли грот-мачту, все паруса порвало в клочья, но все же еле-еле доползли до Ревеля, хотя из трюма на палубу уже полезли крысы. А ты ведь, Игорь, знаешь – эти твари чувствуют, когда кораблю приходит конец.

– Балтика – это просто лужа, – скептически усмехнулся Пирогов. – Вот, помню, как-то раз в Бискайском заливе… А, впрочем, любой только что пережитый шторм всегда кажется самым страшным. Переживем и этот.

Сейчас Краббе наверху, в числе прочих, командовал матросами, старавшимися с наименьшими потерями управиться с парусами и удержать на курсе фрегат. Уже стемнело, и на кораблях отряда зажгли фальшфейеры, чтобы обозначить свое местоположение в строю. Если же во время шторма и в темноте кто-то отстанет от отряда, Нахимов сообщил точку рандеву – остров Оаху. Туда в 1845 году король Камеамеа III перенесет с острова Мауи свою столицу. И она получит название Гонолулу – в переводе с гавайского – «Защищенная бухта». Позднее в Жемчужной бухте, расположенной в пригороде столицы Гавайев, американцы создадут военно-морскую базу. В декабре 1941 года японская палубная авиация внезапным ударом разгромит в ней Тихоокеанский флот США.

Вот там-то и следует быть всем кораблям отряда Нахимова. На Гавайях можно запастись продовольствием и водой, дать отдых экипажам и провести текущий ремонт, который наверняка понадобится после шторма.

Игорь Пирогов меланхолично наблюдал, как во время продолжавшей усиливаться качки он, словно на гигантских качелях, раскачивался в своей койке. То он принимал почти вертикальное положение, то голова уходила вниз, а ноги задирались кверху. Его не укачивало, что вызывало зависть у некоторых его спутников, время от времени с тусклыми глазами и бледным лицом бросавшихся к планширю и там «кормивших Нептуна».

Знающие люди пытались вылечиться от этой хворобы с помощью старинного морского средства. Для этого кусок сырой ветчины привязывали к суровой нитке, потом все это проглатывалось и с помощью нитки осторожно извлекалось из пищевода. Игорь так и не понял – действительно ли эта странная процедура, напоминавшая глотание медицинского зонда, помогает избавиться от «морской болезни», или здесь присутствует самовнушение. Но, как ни странно, многим она помогала.

Лейтенант Краббе к качке относился абсолютно равнодушно и потому во время шторма не терял свой обычный оптимизм и чувство юмора. Вот и сейчас, выкроив полчаса свободного времени, он навестил друга и вкратце рассказал о том, что происходило «наверху».

– Знаешь, Игорь, все не так плохо, как кажется. Мы зарифили паруса, и волны несут нас в сторону Сандвичевых островов[29], и скоро шторм должен стихнуть. Как говорят знающие люди, острова эти защищены просторами Тихого океана от прямых ударов ветров и волн, так как ураган теряет свою разрушительную силу, если движется на север, встречая более холодные воды.

– А с другими кораблями отряда все в порядке? – поинтересовался Пирогов. – Хотя я время от времени прослушиваю эфир, и в своих докладах командиры не сообщали ничего тревожного.

– Наш адмирал – просто молодец! – произнес Краббе. – Он сумел создать боевой отряд за какие-то несколько месяцев. Думаю, что по приходе в Ново-Архангельск и Петропавловск мы уже будем готовы к службе на новом для нас месте.

– Николя, – усмехнулся Пирогов, – поверь моему слову – скоро настоящими моряками станут называться только те, кто будет служить на Тихоокеанском и Северном флотах. А Балтика и Черное море превратятся в водоемы для подготовки молодых мореманов. Ведь по большому счету эти моря – большие бутылки, горлышки которых находятся в чужих руках. На Балтике это Датские проливы, на Черном море – Босфор и Дарданеллы.

– Ты, конечно, прав, – Краббе задумчиво почесал затылок. – Я тоже не раз думал об этом. Но ведь можно попробовать завладеть этими, как ты говоришь, горлышками от бутылок.

– Воевать из-за Черноморских проливов? – Пирогов скептически хмыкнул. – Во-первых, на нас сразу же ополчится вся Европа. А во-вторых, если даже нам и удастся захватить Проливы, то наш флот получит возможность проходить в такую же бутылку, только большего размера. Ведь ты, Николя, знаешь, в чьих руках находится Гибралтар… Примерно та же самая история произойдет, если нам удастся завладеть Датскими проливами. Выход в Атлантику нам преградит Британия. Нет, надо побыстрее осваиваться на Севере, взять под свой контроль Шпицберген – русский Грумант – и строить незамерзающую базу нового флота в районе Колы.

– Так там же пустынные и дикие места! – воскликнул Краббе. – Правда, гавани в тех краях неплохие. И добираться туда посуху тяжело. А по морю – опять же через Датские проливы и огибать потом весь Скандинавский полуостров.

– Надо строить железные дороги, ведущие на Север. А на Востоке брать под свой контроль реку Амур. И тоже строить железные дороги. А еще, Николя, развивать северное судоходство. В мое время корабли ходили из Архангельска в Петропавловск. Навигация, правда, была только летом, и караваны торговых судов шли на восток с помощью ледоколов – кораблей, которые крушили своим носами толстый лед.