быстро бегать, тем более еще и так много. Хотя не каждый день от этого зависит моя жизнь. Но после такой пробежки и пережитого стресса мне сейчас так плохо, что я не чувствую ног, да и всего тела в целом.

После умопомрачительного и крайне травмоопасного забега по лесной местности, Лиза повела меня по мрачным улочкам города, стараясь держаться подальше от центра. Я уже на тот момент была так обессилена, что покорно шла следом, не испытывая ни малейшего желания спросить куда мы идем. Просто сил на это у меня уже не было.

Шли мы долго, очень долго. И все время держались в тени. Забредя на какую-то мрачную улочку, Лиза привела меня к еще более мрачному, трехэтажному, невероятно старому, о чем свидетельствовали с десяток трещин и обшарпанный фасад, дому. Только открыв на удивление новую, железную дверь, Лиза рассказала мне об этом месте.

Из ее слов я поняла, что это здание принадлежит оборотнями и используется для крайних нужд, таких как сейчас. Здесь мы должны дожидаться указаний от альфы и до этих пор без крайней необходимости не покидать этот дом.

Строение внутри оказалось обставленным по последнему писку моды, так что его внутреннее содержимое никак не вязалось с внешним. Первый этаж представлял собой гостиную, на втором кухня и ванные комнаты, а на третьем этаже спальни.

Рассказывая все это, Лиза провела меня в дальний угол гостиной, где мы могли побыть одни, не слушая тихое перешептывание девушек и испуганные возгласы детей. Тот факт, что женщин было в два раза меньше, чем я видела бегущих по лесной дороге и наличие у многих серьезных ран, только омрачняло наше на удивление удачное спасение.

– Они скоро вернутся, – тихо прошептала Лиза, обхватив руками колени. – Да, скоро вернутся. – Продолжая успокаивать себя в том же духе, она убрала за уши упавшие на лицо черные пряди, позволяя увидеть на правой щеке глубокие царапины.

Я обернулась, вновь посмотрев на девушек и детей. Все удивительно спокойны, если не считать малышей, и некоторые из них словно не замечают длинных кровавых борозд. Я конечно понимаю, что регенерация у оборотней хорошая, но раны у нескольких женщин меня открыто пугают, не говоря уже про детей. Надеюсь, кто-то уже вызвал доктора. Я перевела взгляд на собственные руки и мысленно простонала. Хорошо еще что от усталости и шока почти ничего не чувствую, а то все выглядит очень болезненным.

– Лиза, – я аккуратно коснулась ее плеча, привлекая к себе внимания, – а в случае таких ситуаций, у вас ведь есть доктора?

– Да, – глухо ответила девушка, – Я думала они уже здесь, но видно… видно их что-то задержало… Ну… ты понимаешь, о чем я.

– Может вызвать скорую? Обычную…

– Не вариант, наша физиология сильно отличается от вашей. К тому же приехав сюда и увидев в одном месте столько раненных, они будут мягко говоря удивлены. Так что мы просто ждем.

– Но здесь дети и если…

– Мы ждем, – твердо произнесла Лиза и мне ничего не оставалось, кроме как закрыть данную тему.

Ждать пришлось долго и это затяжное ожидание отняло у меня последние силы. Я даже и не заметила, как заснула под тихие разговоры женщин.

Антон

Тяжело дыша, он остановился, сделал глубокий вдох и обернулся, желая убедиться, что никто из его стаи не отстал. Стая, довольно кричащее название для этой маленькой, потрепанной кучки волков, что осталась в живых. С перевертышами справиться все же удалось, как и поймать наконец-то одного из отвергнутых, но цену за это пришлось заплатить не маленькую.

За эту ночь его стая поредела в три раза и это с учетом того, что противник уступал им численностью, но вот силой, как оказалось, он превосходил их в несколько раз. Те существа, которых создали отвергнутые, были обречены на смерть. Это было видно сразу по кричащему внешнему облику, говорящему, что тело людей открыто борется с попавшей в кровь заразой. Но сами существа – по другому их уже и не назвать – даже не догадывались об этом. Их сознание было настолько заглушено зверем – не так, скорее они были полностью охвачены каким-то нереальным озверением, граничившим с бешенством – что они не замечали, как с каждым прожитым часом, теряют несколько лет жизни, что вирус оборотня стремительно разъедает их. В добавок к этому, перевертыши не ощущали боли, что помогало им атаковать и держаться на ногах независимо от сильных увечий и кровопотери.

Уже не люди, но и не оборотни, лишенные крупиц разума и не способные мыслить – вот что создали отвергнутые. Но сотворить такое ради мести, которая должна бы уже остыть под холодным напором стольких сотен лет – это же сверх идиотизма и жестокости. Здесь должно быть что-то другое, какая-то свежая рана, причиненная неосторожно, но воспалившая подостывшую злость.

Антон сделал еще один глубокий вдох, улавливая в прохладном воздухе несколько десятков запахов. Получить ответы на все вопросы им поможет пойманный оборотень, он же и станет ключом к их решению. Парень попался из-за своих же созданий, когда те перестали разбираться кто из оборотней принадлежит к волкам, а кто к пумам. Скорей всего они окончательно потеряли контроль, ведь сразу после этого перевертыши начали нападать друг на друга, представляя собой безумные машины для убийств.

Раздраженно фыркнув, Антон, прихрамывая, последовал за остатками стаи, замыкая удрученно бегущую шеренгу. Правая лапа и кровоточащий бок мешали свободно двигаться и чувство собственной уязвленности неприятно его грызло. А ведь сам виноват, был слишком невнимателен. Но допустить, чтобы его малышке навредили он не мог и из-за этого не сводил с нее глаз пока она не скрылась в лесной чаще и еще долго следил за тем, чтобы ни один из уродов не последовал за ней.

Вскоре он снова замер и подняв морду, взглянул на небо, сверкающее холодным блеском звезд. Ужасная ночь. Самая ужасная за всю его жизнь, даже хуже того рокового дня, намного хуже. А ведь ему еще предстоял разговор с Кристиной, очень неприятный разговор. Сознаться в том, что лично перегрыз горло ее парню, будет не просто. Но он ведь этого не хотел. Тот просто обезумел и спасти его не представлялось возможным. Она должна понять, что его вины в этом нет, он не хотел, чтобы все так получилось. И даже несмотря на всю свою неприязнь к этому молодому мужчине, смерти ему он никогда не желал, особенно такой.

Но вот только Кристине с таким будет сложно смириться, если она вообще сможет простить