class="p1">Команда из семи охотниц вышла к Кеннеру на закате, когда раскрасневшееся летнее солнце уже спустилось к горизонту где-то за Лапласом, подсветив багрянцем собравшиеся там редкие пушистые облака. С востока стремительным широким фронтом наступала ночь. Сгустки чёрных теней, подобно частям и соединениям победоносной армии, теснили жёлто-красный солнечный свет, решительно захватывали руины западной окраины города-призрака, уверенно подбирались к верхним этажам и крышам видневшихся вдали за аэропортом редких уцелевших зданий. В считанные минуты тени заполонили лежавший впереди город-призрак и окружили охотниц, стали разбивать свои бивуаки уже позади них, под раскидистыми лесными кронами, а высоко в небе заблестели первые тусклые звёзды.

Сразу за опушкой начиналось просевшее местами взлётное поле аэропорта Луи Армстронга с залитой водой внушительных размеров воронкой, оставленной здесь пятьдесят восемь лет назад русской атомной боеголовкой. От места, куда вышли охотницы, до воронки было примерно полторы мили. Взошедшая за несколько часов до заката солнца полная луна засветло перекинула через озеро-воронку свою дорожку.

Было душно. Штиль. Из-за испарений от многочисленных озёр и болот, кожа прела, и от утомлённых дневным походом охотниц исходил терпкий солоноватый отдававший несвежей рыбой запах. Но, несмотря на обилие воды вокруг, охотницы не спешили мыться – ведь это был естественный запах женского тела. Старшая сестра Нора – глава женской общины в Индепенденсе, откуда пришли охотницы – учила сестёр не стесняться того, что естественно, и они не стеснялись.

Хезер – старшая в команде – объявила привал на полчаса, чтобы сёстры могли отдохнуть и укрепиться пищей перед охотой. После им предстояло войти в лежавшую впереди мешанину из городов, городков и неинкорпорированных или невключённых территорий, которую до Большой Войны объединяли приходы Джефферсон и Орлеан, чтобы изловить там здорового афросамца – так политкорректно у сестёр было принято называть негров.

Старшая сестра Нора на тренингах учила сестёр придерживаться политики инклюзивности и разнообразия, поэтому для оплодотворения будущих матерей отлавливались самцы всех рас в равной мере (кроме токсичных белых свиней, разумеется). В яслях и школе общины росли и воспитывались замечательные девочки всех цветов и оттенков кожи. Последний самец – он был из индейцев – закончил выполнять назначенную ему сестрой Норой миссию два года назад и искупил вину за тысячелетия патриархального угнетения в водах реки Тангипахоа, после чего община два года не теряла сестёр. Но этой весной от старости умерли Джудит и Хайди, а совсем недавно, две недели назад, сёстры Дженнифер и Сара, бывшие супругами, пали в неравном сражении с подлыми членоносцами (это были белое отребье, реднеки из Гилеада). И вот пришла очередь ещё одному самцу поработать на благо общины сильных и независимых сестёр – дать биоматериал для зачатия четырёх девочек. Политика разнообразия требовала, чтобы на этот раз донором спермы стал афроамериканец. А таких самцов искать лучше всего в Новом Орлеане и его окрестностях.

Расположились там же, на опушке за аэропортом, чуть в стороне от тянувшейся с северо-запада железнодорожной ветки. По этой ветке сёстры и пришли. Лишь последние несколько миль они двигались лесом вдоль железной дороги, а бóльшую часть пути прошли по заросшим травой и кустарником трухлявым шпалам.

Дорога далась без особых проблем. Команда двигалась скрытно, обходя стороной поселения реднеков и избегая встреч с рейдерами (первых сёстры считали патриархальными фашистами, а вторых – токсичными сексистами). Однако с рейдерами они, всё же, один раз столкнулись… Результат: два повешенных на суку белых членоносца с отрезанными яйцами и одна служанка – предательница женского народа.

Костра не разжигали – достали сэндвичи и термосы с кофе и расположились кружком на жесткой траве у обочины окружавшей аэропорт дороги.

– А если афроамериканец, которого мы поймаем, окажется… ну, это… неспособен к оплодотворению?.. – чавкая сэндвичем, спросила у Хезер Пегги, – белая упитанная сестра с заплетёнными в косы рыжими волосами и множеством веснушек на некрасивом лице с близко посаженными маленькими глазками и носом-кнопкой. Пегги была в числе первых кандидаток на оплодотворение негром, чтобы её дочь не получилась такой токсично-белой, как мать. – Что тогда? – смотрела Пегги опасливо на старшую сестру. В этот момент Пегги была похожа на испуганного поросенка. – Может, лучше поймать двоих, или троих, а?

– Мы будем брать семейного, дорогая, – ответила ей Хезер, – у кого есть служанка и дети – верное свидетельство, что с репродуктивной функцией у самца всё в порядке.

Хезер была высокой мулаткой с небольшой примесью индейской и азиатской кровей. Тонкие черты лица, пухлые губы, забранные в хвост длинные черные прямые волосы, высокая полная грудь, на безупречном стройном теле ни капли лишнего жира. Помешанная на тренировках, она была самой подготовленной среди сестёр Индепенденса. Грязные реднеки всякий раз объективировали Хезер, когда видели её. Но Хезер ненавидела членоносцев настолько, что даже ради рождения дочери не готова была позволить мерзкому мужику проникнуть внутрь себя. С детства Хезер запомнились слова из книги Симоны де Бовуар, по которой её учили читать в школе общины: «…Самый наглядный и самый отвратительный символ физического обладания – это проникновение мужского полового члена. Девушке ненавистна мысль, что её тело, которое она отождествляет с самой собой, можно проткнуть…» Хезер настолько прониклась этими словами легендарной феминистки прошлого, что даже использование резинового дилдо – распространенная среди сестёр общины практика – было для неё неприемлемым и недопустимым. Только пальцы и кулак! И только женские! Хезер была любовницей старшей сестры Норы.

– А если наш афроамериканец заболеет и умрёт? – спросила тогда у Хезер Рейчел – коренастая крепкозадая молодая мексиканка с порченым оспой лицом и гнилыми передними зубами.

– Или будет плохо себя вести, и его придётся убить? – добавила Андреа – худая, низкорослая и плоскогрудая сестра с кривыми лошадиными зубами на узком крысином лице, – самая молодая в команде. Андреа была абсолютно белая, – настолько, что её кожа совершенно не загорала на солнце. Ещё одна кандидатка на оплодотворение негром.

– Окей-окей, сестрёнки! – вступила в разговор сестра Меган. – Допустим, наловим мы ниггеров… – Меган употребила неполиткорректное выражение, потому, что сама была негритянкой – здоровенной как мужик, плечистой и задастой, с копной крученых как проволока волос, делавших её похожей на Анджелу Дэвис – не менее легендарную, чем упомянутая Бовуар, довоенную феминистку и тоже активную, как и Меган, лесбиянку. – И как мы этих грёбаных ниггеров будем доставлять в Индепенденс? Свяжем и на руках понесём?

– Спокойно! – подняла руку вверх Хезер. – Спокойно! Мы будем выполнять указания нашей старшей сестры. Нам нужен один единственный самец. Мы его захватим, отведём в Индепенденс, передадим сёстрам, которым его поручит Нора. С ним ничего не случится, пока он не