время, достал из кармана, вернувшись в прежнее положение, чтобы не вызывать лишних подозрений у играющих в «Охранку» симулякров).

– Что с ним? – спросил полковник.

– Пульса нет, Семён Павлович, – объявил Оглоблин.

После бесполезной попытки вернуть труп отца Гедеона к жизни с помощью массажа сердца и искусственного дыхания, Оглоблин сообщил:

– На инфаркт похоже. Но точно узнаем после вскрытия.

Когда тело увезли и приехавшие с полковником уже вышли из квартиры Владимира Маковского, полковник задержался в прихожей и пристально посмотрел мне в глаза:

– Володя, то, что сказал святой отец об этой твоей подруге, правда? Я всё понимаю… Сам был как ты… Женщины, они могут того… Но, это правда – она из подполья, ты скрывал?

– Я не помню, Семён Павлович, – соврал Володя. – В голове кавардак…

– Ну, ладно-ладно… – Похлопал по плечу Володю старый полковник. – Приходи в себя, сними стресс, водки выпей… Я ребятам скажу, чтобы лишнего не сболтнули где не надо… – пробубнил он доверительным тоном. – Ты у меня кадр ценный, а что там себе напридумывал этот покойный гипнотизёр… В общем, давай, поправляйся, сынок.

– Буду, господин полковник. Спасибо за доверие, Семён Павлович.

– Ну, давай… – попрощался со мой за руку полковник и я закрыл за ним дверь.

Я остался один, в чужой квартире, в чужом теле, в мире, порожденном извращённо-садистским воображением свихнувшегося бога; в реставрированном давно забытом параноидальном кошмаре, существовавшем в реальности в далёком двадцать первом веке. В мире ещё более жестоком оттого, что в нём была любовь – существующие только в симуляции люди, жизни которых могли длиться всего лишь минуты в реальном времени, любили друг друга самой настоящей любовью. Обреченной на небытие любовью.

Я не стал никуда выходить, и тем лишний раз беспокоить дежуривших теперь в припаркованной напротив моего дома неприметной машине Варсонофия и Кирилла (разве, что прошёлся по лестничной клетке в режиме замедленного времени, и вывел из строя пару оставленных Кириллом «жучков»). Пускай сидят, её они всё равно не видели и вряд ли распознают.

За окном уже вечерело, когда в тишине квартиры послышался звук вставляемого в замок ключа. Я встал из глубокого кресла, в котором провёл последние два часа, и пошёл встречать возлюбленную Владимира Маковского – Аннет – мою Женни.

Вошла Аннет – миловидная темноволосая девушка; её асимметричная причёска напомнила мне классическое каре, только нарочито неровное (высоко постриженный затылок, видимо, должен был выглядеть несколько вызывающе в глазах почитателей Царя и Церкви). —«Ну, надо же, Владимир Маковский, капитан „Охранки“… Смелый выбор, дружище!» – Аннет была одета в чёрную, чуть ниже колена, юбку и серую блузу, на тонкой шее поблескивало голограммами замысловатое украшение – актуальная для своего времени бижутерия. Стройные ноги девушки до середины икр облегали замшевые сапожки. Серый плащ аккуратно уложен в изгибе левой руки; в правой – небольшая сумочка из полиуретана, оформленная в красно-чёрной гамме.

– Володя, милый… – руки девушки обвивают шею Владимира Маковского. Припухшие губы целуют возлюбленного. Владимир отвечает на поцелуй. Потом я делаю полшага назад, беру её за плечи, смотрю в глаза:

– Нужно поговорить.

– Что-то случилось, Володенька? Мне показалось, за тобой приглядывают…

– Да, сегодня установили наблюдение. Но я не об этом. Идём, я сварю тебе кофе.

Я принимаю у неё плащ, помогаю разуться, достаю из шкафчика домашние тапочки. Мы идём на кухню, где я ставлю на плиту кофейник и, пока кофе варится, вкратце пересказываю события прошедшего дня, начав с утренней амнезии и заканчивая смертью священника (умолчав пока о том, что я уже – не её Володя).

На глазах девушки выступают две маленькие капельки, она смотрит на меня, как мне кажется, с ожиданием, что сейчас я объявлю ей о том, что её роман с Владимиром был всего лишь какой-то спецоперацией «Охранки».

– Постой плакать, Анечка, не выдумывай глупостей. Это только предыстория…

Я ставлю перед ней чашку с кофе и достаю из кармана записку, которую кладу на стол.

– Подожди, – говорю я, когда Аннет тянет руку к записке, – пока рано. Сначала выслушай одну историю. Прошу, не спеши с выводами, подожди, пока я закончу.

Я начинаю свой рассказ словами:

– Возможно, очень скоро ты почувствуешь себя Алисой, падающей в кроличью нору… Очень давно… или совсем недавно, в зависимости от того, какое время при этом брать за основную точку отсчёта, произошло одно астрономическое Событие – вспышка сверхновой звезды в нашей Галактике – послужившее началом для того мира, который тебе известен как настоящая реальность, и для многих других, о которых тебе лучше не знать…

– Постой, Володя! Ты решил мне рассказать сюжет какой-то фантастической книжки или фильма? – улыбается девушка.

– Можешь считать пока так, Аня, но дослушай меня до конца.

Я рассказываю Аннет о том, что сегодня не двадцать первый, а двадцать четвертый век, если говорить о времени в базовой реальности; что человечество распространилось по всей Солнечной системе; что уже давно не существует никаких империй, монархий и вообще государств; люди оставили войны и религии, оставили вымышленных богов, разделявших их многие века, а некоторые и сами стали богами, вступив в ассоциации с машинами и другими людьми, составив сверхразумные композиции, расширив возможности сознания и познания.

– То, что ты рассказываешь, напоминает мне один фильм – «Матрицу», – говорит Аннет.

– Если только очень отдалённо, – говорю я. – «Матрица» – это трагедия, предупреждение, и там машинам был нужен человек, как источник энергии. Этот фильм выражает страх человека ранней компьютерной эпохи перед машиной, перед будущим… Это, при всём моем уважении к этому произведению искусства прошлого – замаскированная поповщина.

– Прошлого?

– Имей терпение, Анюта, – улыбаюсь я, – кроличья нора уже близко…

Незадолго до События, был запущен проект, получивший название «Ноосфера», объединивший в себе все Крипты – компьютерные сети Земли и Солнечной системы – в одно целое и предоставивший человечеству убежище от его последствий. Ещё в двадцать третьем столетии, появились технологии, позволявшие переносить и копировать сознание человека. Это стало фактической победой над смертью. Тогда многие перестали быть людьми, в привычном для тебя понимании этого слова, и стали богами, присоединившись к числу существовавших уже до того ИскИнов. Эти постлюди-боги населили Ноосферу и, вместе с ИскИнами, создали множество миров-симуляций, готовых принять бежавшее от космической катастрофы человечество.

– Так Ноосфера стала Сетью сетей, и даже бóльшим… Но многие до События оставались, пусть и сильно усовершенствованными, но пока ещё людьми, из плоти и крови, радующимися жизни настолько, насколько это возможно для здорового и разумного человека, наслаждаясь всем, что давал им мир изобилия – тот самый мир, Аннет, к какому стремишься ты