...Пелюша не верил своему счастью, когда — свободный, абсолютно свободный, если не считать объемистого свертка, засунутому ему княжичем за пазуху в последний момент, послание, мол, комтуру! — стучал в окно будки караульной стражи возле закрытых по поводу известий о приближении враждебных ратей и хорошо знакомых ему по прошлым визитам въездных ворот в Кенингсбергский замок. Ну, Федор Константинович, ну удивил! Век бы с такими тетехами воевал-не нарадовался!

Выглянувший, наконец, орденский служака не удивился немногозатрапезному виду требовальщика (хоть и прихорашивал Андрей Пелюшу в последний раз почти как родного), отвык удивляться за двадцать лет службы, и потянул за шнур, ведущий в комнату дежурного офицера. Задребезжал колоколец.

Тот даже и не спал после бессонной ночи, согретой молодой повторной женой лавочника из зеленного ряда, который в те же поры отдыхал в холодной возле кордегардии по случаю слишком буйного накануне в местном трактире поведения — перебрал недавно справивший новую свадьбу пожилой мужчина и ранее вдовец, было что и кем праздновать до вчерашнего вечера.

Офицер подтянулся, оправился, вернул на положенное местороденских цветов перевязь и пошел разбираться с припоздавшим в замок гостем. Впрочем, как раз «герцога литовского» и оказанный ему Мейсенским прием он запомнил, так что почти запертые на ночь ворота приоткрылись буквальнопервоначально на толщину Пелюшиной фигуры, затем щель — из-за инерции тяжелых створок — начала медленно, но неотвратимо расти.

— И раз, и два, и три, и четыре, — вслух отсчитал следивший за князьком метров с тридцати из канавы Андрей — только бы не заторопился бегом к комтуру засланец, датолько бы прошел сквозь толщу камня нужный сигнал к детектору! — и крепко выжал кнопку передатчика. Отечественная техника не подвела.

За воротами в глубине ведущего внутрь прохода негромко, казалось, громыхнуло, но обрадованный кажущимся освобождением Сквайбутис услышать этого звука точноуже не мог, так как в виде вырвавшегося наружу огненного шара принялся пожирать и ворота, и спешащих рядом с ним орденских...

Внуков воздел вверх правую руку, и ко входу в замок метнулись с десяток поджарых молодых фигур. Словно не заметив пытавшегося что-то в отчаянии крикнуть караульного, просто пройдя сквозь него, — будто слабый хриплый клекот, вырывавшийся из его сожженной раскаленными парами взрыва гортани мог оказаться громче других сразу обрушенных со всех, казалось, сторон на замок звуков.

Справараздался мощный взрыв и тут же запели горны Товтивилова войска, слева тоже громыхнуло, там сработал второй заложенный Андреем загодя в просмоленной бочке припас со взрывателем замедленно-натяжного действия. О плане штурма стоит сказать несколько слов, поскольку Внуков хорошо помнил и рассказы очевидцев и непосредственных участников, и специализированную литературу почитывал, и потому четко представлял себе, с какими трудностями столкнулись весной 1945 года советские войска при взятии фортов и укреплений Кенигсберга.

Конечно, не та эпоха, здесь и стены пониже, и оборонительные возможности защитников пониже, но Андрей не собирался гнобить свое войско в зубодробительном натиске по приставным лестницам под градом стрел и разного припаса, на стенах для атакующих уготовленного. Потому в замок он решил входить строго по земле и с трех направлений практически одновременно.

Для этой цели кроме мощного заряда за пазуху Пелюше были изготовлены еще два. Первый должен был сработать, брешируя стену насквозь прямо напротив Товтивиловой рати, которой отводилась роль основной — для обороняющих твердыню, в прочности которой следовало сильно усомниться. Потому вдоль каменной преграды еще днем была отправлена телега со сгруженным на нее каким-то торговым припасом.

Напротив нужного места у повозки отлетело колесо, хозяин не спеша выпряг коня и отправился, ведя того в поводу искать кузнеца для починки. Для срабатывания заряда Внуков изготовил простейший шнур типа бикфордова, тот в точно назначенное время подпалили прямо под стеной, и теперь вдоль нее бежал, весело попыхивая, неяркий огонек, сверху из бойниц абсолютно никем не увиденный.

С противоположной же стороны должен был вступить в дело Данило Терентьевич, возглавивший, как женихов дружка, отряд из не назначенных на главные ворота «ударников», как решил называть обученных им бойцов Андрей. Здесь припас был попроще. Пользуясь тем, что о минно-взрывном деле здесь не знали толком даже и понаслышке, заряд упаковали в бочку, предыдущей ночью закатили ее в определенное место и замаскировали. Теперь буквально пара ударов по кремню — и понесласьсразу с трех концовбуйная скоротечная, но оттого не менее кровавая потеха.

Застигнутые врасплох защитники замка пытались оказывать сопротивление, но боеваянаука, преподанная два раза не получившим звание Героя России майором молодым полочанам, оказалась на практике реально убийственно-смертоносной. Внуков воспитал за полтора месяца подготовки из пятнадцати-шестнадцатилетних парней почти идеальных для такого случая исполнителей — знающих, в какие места бить пусть даже и одоспешенных противников, и не ведающих к ним ни малейшей жалости, не вспоминая даже про какое-то там сочувствие.Да и литвины прекрасно знали, с какой стороны браться за меч.

Всего лишь спустя четверть часа можно было уверенно говорить, что атакующие взяли орденскую твердыню под первоначальный контроль — «Не бывает неприступных укреплений, бывает лишь никудышный план штурма», эти слова своего