– А что? Я был бродячим музыкантом, пока не стал кудесником. Вернее, э-э-э… пока меня не оклеветали, обвинив в воровстве, и не отправили на Отвергнутый Архипелаг за Охранные Камни, – замялся Ледор.

– Да-да. Там-то и жило мое племя, мы приносили жертвы спрутам Хаоса. Чаще всего это были те самые преступники, которых ссылали целыми кораблями. Некоторые, правда, приживались в племени. Но Ледора собирались убить, принести в жертву. Еще бы… бывший наемник Аларгата.

– Что?! – подскочил Адхи.

На Отрезанном Просторе, да и во всем родном мире, только глухой не слышал об опаснейших убийцах и вернейших телохранителях, которых готовили в далекой восточной стране Аларгат. Рассказывали, в высокую крепость мечтали попасть все бедняки, потому что наемникам за удачно выполненные задания полагались все земные наслаждения. Адхи, впрочем, не представлял, о чем шла речь. В сказаниях, которые долетали до Отрезанного Простора, упоминали, что ремесло у них опасное и кровавое. Зато если их нанимали в качестве личной охраны, то они становились непреодолимой преградой для всех недругов хозяина. Не верилось, что худосочный и задумчивый Ледор с его копной рыжих волос когда-то принадлежал к числу беспощадных убийц.

– Ао, зачем ты вспомнил об этом? – смутился он. – Это не предмет для гордости.

– Но это тоже опыт.

– Значит, на самом деле ты искусный воин? – восхищенно разинул рот Адхи. Втайне он хотел бы достичь мастерства наемников Аларгата: научиться быть скрытым, точно тень; познать, как метко стрелять из лука даже в кромешной ночи; изведать тайные приемы фехтования. Тогда б он точно не проиграл ни Хоргу, ни Марквину. Теперь казалось, что Ледор способен передать знания о том, что не удалось постичь в племени. Но кудесник уточнил:

– Я не закончил обучение. Не захотел становиться воином. Мы сбежали с другом и его возлюбленной. Она была невольницей в крепости. Мы спасли ее и спаслись сами. В общем, цитадель наемников не самое хорошее место.

– Значит, легенды врут? И не все хотят туда попасть? – поразился Адхи.

– Бедняки хотят. Ищут лучшей жизни, не зная, какие там порядки, – вздохнул Ледор. – Думают, станут героями, а становятся ночным кошмаром. Не такая уж приятная слава. Да что говорить, злое, очень злое место. Тебя там не учат – ломают. В орденах магов на летающих островах, впрочем, тоже. Но там хотя бы познаешь тайны мира, а в цитадели наемников Аларгата тебя затачивают, словно меч, только на убийства. А у меня душа всегда тянулась к чему-то необычному, возможно, прекрасному. Вот как-то так и вышло, что я предпочел ребаб мечу. А потом мы с Ао решили проникнуть в тайны мира с помощью магии. Но не захотели оставаться в ордене магов, потому что это тоже «заточка», знания ради знаний, зачастую во имя интриг. Так что… за славой лучше не лезть.

– Но разве кудесники выступают не для славы? – вспомнил Адхи.

– О, ну сейчас, возможно, нам бы пригодилась некоторая известность, – согласился Ледор и со знанием дела взял ребаб, принимаясь вспоминать нехитрые мелодии.

– Давай что-нибудь веселое! – велела Офелиса, услышав грустные завывания смычка, который терзал три струны. Адхи не привык к таким инструментам. У шамана Ругона был бубен, еще иногда орки играли на дудочках.

– Что-нибудь придумаю. Когда я был бродячим артистом, то пел только грустные. Врал, как трагично погиб беглый наемник Аларгата и его возлюбленная. Чтобы их не искали, – улыбнулся Ледор. – Надеюсь, они до сих пор в добром здравии, хоть и постарели.

– Вранье порой спасает, это да. Сейчас нам всем надо складно врать, что мы из Вариюда, – вполголоса уточнила Офелиса, оглядываясь на приближающегося к ним Емелю.

– Когда отправитесь на двор в имение? – уточнил пастух.

– Через два дня. Так и передай старейшине, а старейшина пусть приказчику и так далее, как там у вас принято, – махнула ему Офелиса.

И на два дня им хватило работы. Пришлось срочно выдумывать последовательность номеров, кудесники перебирали лучшие эпизоды из всех представлений. Адхи беспрестанно заставляли кувыркаться под музыку ребаба.

Но несмотря на неловкость первых проб, в вечерних сумерках ранней весны тягучая музыка и огненные вспышки смотрелись завораживающе. Емеля, похоже, считал себя избранным, которому довелось увидеть не одно представление, а с десяток, пусть и с неудачными прыжками или упавшими булавами.

– Ой-ой, только траву не сожгите, – пугались пастухи, но Офелиса быстро все тушила, а магию свою списывала на очередные фокусы.

– Все, отправляемся, – заключил Аобран на заре второго дня. – Далеко ли имение?

– Я вас проведу! Близко, – кивнул Емеля, радостно выступая перед маленьким караваном. Шел он медленно, а повозки тащились еще медленнее по раскисшим после небольшого дождя колеям. Адхи догадывался, почему дирижабли пришлись по душе жителям Сваитана. По крайней мере, в этих железных летающих громадинах не вытрясался дух на многочисленных колдобинах.

В степи дороги, конечно, тоже порой размокали, но чаще кочевники жаловались на высушенную растрескавшуюся землю, на которой не оставалось травы для скота. В Сваитане, как понял Адхи, влаги было в избытке, да еще зимой стаивали снежные шапки. То тут, то там возле дороги маячили болотистые озерца, заросшие осокой, камышом и рогозом. В этих затянутой ряской лужах плескались многочисленные утки, в зарослях шныряли выдры. Да и вообще природа вокруг радовалась влаге и весне: повсюду в ветвях щебетали птицы, несколько раз на деревьях мелькали белки. Почему-то серовато-рыжие, а не лиловые, как привык Адхи.

Все в человеческом мире Вариюд выглядело каким-то бесцветным: зеленый, желтый и бурый смешивались океаном трав и деревьев. Посещали смутные предположения, что многоцветье живности на Отрезанном Просторе – неправильная неизбежность, поломка, вызванная аурой Хаоса. Ведь их не защищали Охранные Камни. В Вариюде, похоже, оборону выстроили лучше, но явно не ожидали нападения теней. И уж точно не ждали одного из Разрушающих на посту придворного инженера.

– Ишь ты, полетел опять, – погрозил проплывшей над ними громадине очередного дирижабля Емеля и покосился на гигантскую тень, застившую сияние местного Барьера, вернее, единого светила, которое яркой точкой торчало в середине неба. Похоже, в этом мире уцелело солнце. Вернее, в половине их некогда единого мира.

«Неужели осколки и правда объединятся? Тогда мы расскажем людям, что маги и кудесники – это не зло. И орки не зло. Зло – это плохие идеи и черные линии», – раздумывал Адхи, пока они с Аобраном тряслись на облучке повозки.

– Приехали, – возвестил Емеля ближе к вечеру, представляя кудесников привратнику.

Взгляду Адхи предстало невероятное сооружение, видневшейся вдалеке за чередой плодовых деревьев и аккуратно подстриженных кустов. Он иначе представлял себе каменные юрты, полагая, что все они похожи на подземный склеп у разрушенного моста или же и впрямь на поставленные друг на друга юрты. Но когда строгий привратник пустил кибитки за аккуратный витой забор, Адхи поразился, как причудливо умеют сооружать дома.