Какая-то часть Лилли изголодалась по такой привязанности и близости… Но другая часть нее все еще чувствовала отстраненность, отрешенность, вину за то, что она позволила этим отношениям расцвести из страха, из чувства выгоды. Она ощущала себя обязанной Джошу. Но не на этом нужно было строить отношения. Она поступала неправильно. И она должна была рассказать ему правду.

– Джош… – Она посмотрела на него. – Я должна сказать: ты один из самых восхитительных мужчин, которых я встречала в своей жизни.

Он ухмыльнулся, не заметив печали в ее голосе.

– Да и ты тоже чертовски хороша.

На улице, уже отчетливо видимые через заднее окно, по меньшей мере пятьдесят тварей карабкались по обрыву и перелезали через край, заползая на лужайку. Их пальцы, как когти, вкапывались в почву и рывками подтягивали за собой весь остальной мертвый груз. Некоторые трупы уже поднялись на ноги и начали, шатаясь, продвигаться к стеклянному строению, алчно раскрыв свои рты. Возглавлял отряд мертвый старик в больничном халате, длинные седые волосы которого развевались на ветру.

В богато обставленном доме, за окнами из ударопрочного стекла, Лилли тщательно взвешивала каждое слово, не замечая нависшей над ними угрозы.

– Ты так добр ко мне, Джош Ли… Не знаю, сколько бы я прожила, будь я сама по себе… И я вечно буду благодарна тебе за это.

Теперь Джош подозрительно посмотрел на нее, и его улыбка пропала.

– Почему мне вдруг показалось, что где-то здесь кроется «но»?

Лилли задумчиво облизнула губы.

– Эта чума, эпидемия, как ни назови… она меняет людей… заставляет их делать вещи, которых они и представить себе не могли в другое время.

Широкое коричневое лицо Джоша погрустнело.

– О чем ты говоришь, куколка? Что-то тебя тревожит.

– Я просто говорю… может быть… не знаю… Может быть, я позволила нашим отношениям зайти слишком далеко.

Джош посмотрел на нее, не в силах подобрать слов, затем прокашлялся.

– Не уверен, что понимаю, к чему ты клонишь.

К этому моменту ходячие уже пересекли задний двор. Сквозь толстое стекло не было слышно их монотонного хора хрипов и стонов – все звуки тонули в барабанивших в окна каплях, – а огромная толпа тем временем приближалась к дому. Некоторые из них – старый длинноволосый пациент, хромая женщина без челюсти, пара жертв пожара – сократили дистанцию до двадцати ярдов. Часть монстров глупо ступала на кромку бассейна и падала на занесенный снегом брезент, другие же следовали по пятам за лидерами, и огромные глаза их светились жаждой крови.

– Не пойми меня неправильно, – сказала Лилли внутри герметичного и величественного стеклянного дома. – Я всегда буду любить тебя, Джош… Всегда. Ты потрясающий. Просто… мир, в котором мы оказались, ставит все с ног на голову. Я ни в коем случае не хочу причинить тебе боль.

Его глаза повлажнели.

– Стой. Подожди. Ты говоришь, что быть со мной – это одна из тех вещей, которые ты и представить бы не могла в другое время?

– Нет… Боже, нет. Мне нравится быть с тобой. Я просто не хочу вводить тебя в заблуждение.

– В заблуждение насчет чего?

– Что наши чувства друг к другу… что они – не знаю – полностью здоровы.

– А что не так с нашими чувствами?

– Я просто говорю… страх все запутывает к чертям. Я ни разу не была в своем уме с тех пор, как началось это дерьмо. Мне вовсе не хочется, чтобы ты думал, будто я лишь использую тебя ради защиты… ради выживания, я имею в виду.

Глаза Джоша наполнились слезами. Он тяжело сглотнул и попытался найти слова.

В обычной ситуации он бы заметил характерную вонь, которая начала проникать в дом через вентиляционные шахты, – смрад гниющего мяса, перемешанного с дерьмом. Или услышал бы приглушенное басовое гудение за стенами дома, доносившееся теперь не только с заднего двора, но и со стороны фасада, и с флангов, такое гулкое и низкое, что, казалось, из-за него вибрировал даже фундамент. Или разглядел бы уголком глаза в ромбовидных окнах холла и за раскрытыми шторами в гостиной непрерывное движение со всех сторон, становившееся все ближе. Но сердце его было в осаде, и он не замечал ничего вокруг себя.

Он сжал кулаки:

– А с чего вдруг мне вообще так думать, Лил?

– Потому что я трусиха! – Она обожгла его взглядом. – Потому что я, черт возьми, бросила тебя умирать. И этого ничто не изменит.

– Лилли, не надо…

– Ладно… Слушай. – Она овладела своими чувствами. – Я лишь говорю, что, мне кажется, нам стоит притормозить немного и дать друг другу…

– О НЕТ! ВОТ ДЕРЬМО! ЧЕРТ! ЧЕРТ!!!

Все лишние мысли в одно мгновение вылетели из головы Лилли, стоило ей только увидеть, как неожиданно исказилось лицо Джоша.

Сперва Джош заметил наступление в отражении в стекле заключенного в рамку семейного портрета, висевшего на противоположной стене над спинетом[36]. На фотографии стояли, натянуто улыбаясь, бывшие владельцы этого дома, а с ними был непременный пудель с вплетенными в шерсть ленточками. Теперь по стеклу, подобно духам, двигались призрачные силуэты. Бледная фотография отражала панорамное окно в задней стене, то самое, что находилось за диваном, и сквозь него теперь виднелся батальон зомби, наступавших на дом.

Джош вскочил на ноги и резко развернулся, как раз успев заметить, что стекло дало трещину.

Ближайшие зомби, мертвые лица которых были прижаты к окну под напором медленно наседавшего полка позади них, истекали черной желчью и пускали вязкие слюни. Все происходило очень быстро. Десятки новых оживших трупов напирали на толпу, оказывая невероятное давление на окно, и по стеклу во все стороны разбегались тонюсенькие трещины, разраставшиеся, подобно паутине.

Джош едва успел схватить Лилли и сдернуть ее с дивана, как стекло проломилось.

В комнате раздался оглушительный треск, словно ударила молния, и сразу же внутрь ворвались сотни рук, тянувшихся вперед. Щелкали челюсти, тела перегибались через спинку дивана, во все стороны летело битое стекло, а по изящной семейной гостиной гулял влажный ветер.

Не думая, Джош одной рукой потащил Лилли через арку в переднюю часть дома, в то время как позади них зашумел и заревел адский хор мертвых голосов, а величественный дом заполнился звериными стонами и вонью мертвечины. Глупые, движимые лишь голодом зомби быстро поднимались на ноги, вставали там же, где падали, спешили вперед, протягивали перед собой руки, хрипели и, шатаясь, ковыляли вслед за ускользающей добычей.

Джош мгновенно пересек холл и дернул переднюю дверь.

Его приветствовала стена живых мертвецов.

Целая куча мертвых рук и подобных клещам пальцев тотчас же протянулась к ним. Джош отшатнулся, а Лилли завизжала, попятившись. За руками виднелась мозаика из мертвых лиц. Ходячие рычали и брызгались слюной, у некоторых изо рта шла кровь, черная, как машинное масло, у других сквозь поврежденные ткани проглядывали розовые сухожилия и мускулы. Одна из сведенных судорогой рук ухватила Лилли за куртку, и Джош вырвал ее, испустив громоподобный вопль «УРОДЫ!!!», а затем на волне адреналина достал свободной рукой до кромки двери.