Богу, все в порядке в семье, Вик- тор получил квартиру, живут хорошо, часто приезжают в гости. Фредя живет в большой квартире в центре Нового города, директор завода, всегда полон дом гостей, стол всегда ломится… Только вот выпивать стал часто… А Герка упрямый, своенравный, у него все через край. Если что задумал — бесполезно отговаривать. Если учиться — ночи напролет сидит над контрольными работами, спит по четыре часа. Если спортом заниматься — чуть живой приходит со стадиона. Армия его так изменила, настоящим мужчиной стал, возмужал. Два дня осталось от отпуска, а толком его не видела, целыми днями где-то пропадает, приходит поздно, однажды, ей показалось, с запахом женских духов, а вчера не ночевал дома… И она, вздохнув, идет спать.

После отпуска служить стало совсем невмоготу. Время ползло со скоростью черепахи, дни, недели тянулись и тянулись, столовская каша осточертела, глаза бы ее не видели!

Солдат служит два с половиной года, оставшиеся полгода — это дембель. Уже состоялся выпуск учебной роты, молодые ребята осваивают танки, им интересно, а старики готовятся к демобилизации. По не писанному, но освященному годами закону, стариков не посылают в наряды, старшина освобождает их от занятий, и они, собравшись в кружок, готовятся к увольнению. Ведется календарь с вычеркнутыми из жизни днями службы. Осталось 89 дней. Уже куплены фанерные чемоданчики, и в них укладываются дембельные нехитрые вещички: купленные подарки род- ным, армейские фотографии, сэкономленная гимнастерка и ремень. Ведется неторопливая беседа, дело идет к обеду, и старики нестройно идут вслед за лихо топающим взводом. После обеда они собираются в боксе у Бори Верина и обсуждают свою будущую гражданскую жизнь. Призвали их в сентябре, вроде бы и демобилизовать должны в сентябре, но приказ министра о демобилизации всегда запаздывает. В прошлом году он вышел в октябре, придется служить лишний месяц, а то и два.

Замены у Герки еще нет, и ему часто приходится выезжать на учения на танке. Пришло письмо из дома, в конверт вложен очередной вызов на сессию 12 июня. Германа Вернера вызывают для сдачи экзаменов в Уральском политехническом институте. А сегодня 6 июля.

— Смотри, Саш, меня опять вызывают на сессию и опять письмо опоздало. Эх, сейчас на гражданке бы…

— Ты что, совсем дурак? — Сашка Махиборода внимательно изучает маленькую, в четвертушку, бумажку с лиловой печатью. — Здесь же июнь очень похож на июль, только вот чуть-чуть подправить один хвостик.

— Ну и что с того? Сессия уже прошла.

— Ты в самом деле ничего не соображаешь. Это же дембель! Вышел приказ об отсрочке студентам, и ты под это дело можешь вчистую уволиться.

— Да не выдумывай, это же совсем другое дело.

— Нет, вы на него посмотрите! У него в руках дембель, а он еще рассуждает! Пиши рапорт: прошу уволить из рядов в связи с учебой. Я вот этот хвостик подправил, уже совсем на июль похоже.

— Да брось, ничего не получится.

— Пиши, тебе говорят! Меня же будешь благодарить.

Через два дня на утреннем осмотре младшего сержанта Вернера вызвали к командиру роты. Капитан Дедов похож на плюшевую игрушку — маленький, кругленький, с неизменной затаенной хитроватой усмешкой, будто он знал что-то тайное про Герку. Подделал хвостик на бумажке? Ну-ну! Солдаты звали его дедушкой и недоумевали, как с такой ну совсем не военной выправкой он дослужился до капитана.

— Вольно, вольно! Из штаба позвонили, там на тебя приказ вышел. Давай-ка в штаб и оформляйся.

Герка уже перестал надеяться и счастью своему не поверил:

— Спасибо, товарищ капитан!

— Ладно, ладно, иди! — замахал рукой Дедов.

На завтрак Герка, конечно, не пошел. Еле дождался, когда штабной писарь придет. Вот уже прошли из столовой курсанты, прошел танковый батальон, а писаря все нет. Может быть, его вызвали к начальству, там разобрались в Геркином обмане и решили отменить приказ об увольнении? Герка уже пять раз выходил из штаба, пять раз прошелся по дорожке, пять раз возвращался. Наконец писарь пришел! Все состоялось очень быстро. Пока Герке выписывали новенький военный билет, он с обходной запиской сбегал в библиотеку и к старшине.

— Так что, увольняешься? — старшина Серега Скальский вертел и вертел в руках обходную записку. — А ты ничего не должен? А как насчет отступного? Ты смываешься на гражданку, не дослужил, а мы…

— Ладно, Сергей, потом, когда получу расчет, а сейчас не томи, подписывай!

Вещички собраны вмиг, что там собирать, получены на руки документы, Герка колеблется: бежать попрощаться с ребятами? Еще полчаса находиться здесь, когда уже свободен? Нет, это свыше Геркиных сил!

— Вот, Серега, тридцатка, отметь со стариками мой дембель, а я отчаливаю, не поминайте лихом! Будь здоров! — Герка выскочил за ворота училища и почувствовал крылья за плечами.

Он свободен! Больше не будет подъемов и отбоев! Больше не будет кирзовой каши! Больше не будет казармы! Вот и закончились три года службы Германа. Потерянные годы? Его сверстники за эти годы окончили институты, кто-то женился, обзавелся детьми… Да нет, это не потерянные годы! Судьба забросила его, тонкошеего и плоскогрудого мальчишку далеко от дома, подвергла его суровым испытаниям, и он выдерживал эти испытания, не отсиживался в окопе, а шел в атаку. Он всегда был там правофланговым. Он всегда будет стремиться быть правофланговым. А своих сверстников, ушедших вперед, он догонит!

Он умеет бегать кроссы с полной выкладкой и при любой погоде.