— Если хочешь, я скажу Фальку, чтобы пришёл, — неожиданно предлагает Люциан. — Сможешь задать любые вопросы и узнать обо всём у него.

— Я хочу! — выпаливаю, не задумываясь ни на мгновение.

— Хорошо.

Не отходя от меня, жених достаёт галаком, активирует и бегло набирает сообщение. А я, пользуясь перерывом в нашей непростой беседе, подношу ко рту бокал, что всё ещё держу в руке. И, игнорируя предупреждение Люциана, выпиваю залпом.

Тёмно-фиолетовая жидкость оказывается похожей по вкусу на вино. Только очень крепкое и приторно-сладкое. Оно обжигает глотку и почти сразу ударяет в голову.

— Честно говоря, я не думала, что вы с Элиасом будете носить их… — Ставлю пустой бокал на стол и облизываю губы. Сама не понимаю, зачем говорю это сейчас.

— Носить их? — переспрашивает Люциан, не понимая, что я имею в виду.

— Браслеты. Глупо было дарить их, да?

Он запускает пятерню в волосы и приглаживает их ладонью, затем одним махом опустошает свой бокал и ставит его рядом с моим.

— Ну, почему же? — Люциан приближается вплотную и наклоняется ко мне. Его лицо замирает в нескольких сантиметрах от моего. — Мне нравится. И Элиасу тоже. Каждый раз, когда мы смотрим на них, чувствуем, что ты рядом.

— Правда? — зачем-то уточняю я у Люциана. Хотя цвет браслета прямое доказательство тому, что жених не врёт.

И всё-таки он молча кивает, протягивает руку и легонько проводит двумя пальцами по моим губам.

— Поцелуй меня, — прошу шёпотом, окончательно пьянея от прикосновения.

Встаю, приподнимаясь, и сама касаюсь губами губ Люциана.

Его пальцы ложатся на мои скулы, слегка сдавливая их. И он целует.

Так как никогда ещё не целовал.

Жадно. Больно. До дрожи…

Голова идёт кругом. Мысли путаются. Жар разливается по телу, стекая в низ живота. И слабеют ноги.

Из-за напитка ли, что подсунул мне Люциан, или из-за поцелуя — уже не имеет значения. Мне плевать и на Нирза, и на весь белый свет!

К чёрту расспросы! И пусть все тайны во вселенной летят в чёрную дыру!

Закидываю руки на шею Люциана и с остервенением впиваюсь в его губы ответным поцелуем.

Леара

Одному только чёрту известно, сколько времени мы так самозабвенно целуемся. Пока я не взмываю неожиданно вверх, подхваченная Люцианом.

Полная решимости возмутиться, по какому такому праву этот нахал оторвал меня не только от стула, но и от своих губ, распахиваю ресницы. И тотчас проваливаюсь в пропасть тёмной зелени глаз жениха.

Все мои возмущения разом сходят на нет. Не желая свалиться на пол, я ещё крепче обвиваю шею Люциана руками и обхватываю бёдра ногами.

Хочу отвести взгляд, но не могу. Чувствую, как меня начинает колотить лёгкий озноб.

— Знаешь, недавно… я не хотела видеть тебя, — лепечу, выдавая зубами дробь. — Но в том доме, у Нирза… испугалась, что больше никогда… не увижу.

Утыкаюсь лбом в плечо Люциана и тихонько вздыхаю. А он, не произнося ни слова, выходит из столовой. И, поддерживая меня под зад, несёт по коридору.

Озноб никак не проходит. Он лишь усиливается, когда мы вдвоём с Люцианом оказываемся в спальне. В его личной спальне.

— Не надейся, — произносит он хриплым шёпотом. А я даже не сразу соображаю, о чём речь. — Придётся часто видеть меня. Я не повторю ошибку. Не отпущу больше.

Он разжимает объятия, и я под тяжестью собственного веса лечу в свободном падении.

Шлёпнувшись на кровать, отползаю назад и нервно хихикаю.

— Вот и отпустил.

Люциан страдальчески закатывает глаза, становится коленями на край кровати и надвигается на меня. Неотвратимо и всерьёз.

— Ты что это задумал? — Меня настолько переполняют эмоции, что неожиданно прорезается голос. — Ты же не собираешься… Люциан, остановись.

Выставляю вперёд руку в предупреждающем жесте. Но Люциан и не думает останавливаться. Он продолжает медленно приближаться, пока моя ладонь не упирается ему в грудь.

— Люциан, у меня вообще-то стресс.

Чувствую каждый удар его сердца под ладонью, как свой собственный.

Чёрные щели вертикальных зрачков Люциана разрезают радужку пополам.

— А у меня рецепт по его снятию. — Он тянется к моей груди и, цепляя пальцами пуговицу за пуговицей, начинает ловко расстёгивать платье.

Наверное, стоит напомнить Люциану, что я всё ещё злюсь на него и на Элиаса. Наверное, стоит проучить его хотя бы разок. Но…

Я безропотно позволяю Люциану приподнять себя и стянуть платье. И кусаю губы от нетерпения, когда он вдруг отстраняется, чтобы раздеться самому.

Последняя одежда летит на пол, а Люциан обнимает меня и, придерживая, бережно укладывает на кровать.

— Иди сюда, малышка.

Он склоняется надо мной и, опираясь на одну руку, другой убирает прядь волос с моего лба. Ведёт ладонью по щеке, спускается по плечу, по руке и дотрагивается до груди.

Тонкие иголочки возбуждения пронзают кожу, заставляя меня рвано выдохнуть и облизнуть вмиг пересохшие губы.

Закрываю глаза и целиком отдаюсь во власть нежных прикосновений жениха.

Его пальцы какое-то время играют с моими сосками, вырывая у меня то тихие всхлипы, то глухие стоны. Затем ладонь, в последний раз огладив полушарие груди, продолжает путь. Спускается по животу в самый низ. Палец гладит, чуть надавливая, но не проникая.

Верчусь и выгибаюсь под неторопливыми ласками Люциана. И хочу, наконец, почувствовать его в себе. Но он, словно специально издевается надо мной.

— Люциан, пожалуйста…

Хватаю воздух ртом. Не выдерживаю мучений и подаюсь всем телом навстречу его руке. И едва не плачу, когда жених вместо того, чтобы подарить мне облегчение, вовсе убирает руку.

— Пожалуйста…

Люциан разводит мои сомкнутые колени, устраивается между ног и, покрывая поцелуями грудь и шею, шепчет:

— Ш-ш. — Он подхватывает меня, приподнимает мои бёдра и входит, медленно заполняя собой. — Так вышло, что ты пара сразу для двоих. — Люциан берёт мои руки, сцепляя пальцы в замок со своими пальцами, поднимает над головой и прижимает к кровати. — Но сегодня ты только моя.

Он начинает медленно двигаться, и я почти сразу подхватываю ритм.

Рвусь ему навстречу в попытке быть ещё ближе. Слиться телами, душами, сознаньями. Ощутить то же, что ощущает он. И дать ему почувствовать весь спектр эмоций, что чувствую сейчас я.

Толчки усиливаются. Становятся резче, грубее.