там пота. — Скучал по нежной коже под моими руками. Соскучился по твоему вкусу, по твоим губам.

Слезы обожгли мне глаза. Всего этого было слишком много. Ощущение его вокруг меня, внутри меня. Его слова, говорящие мне о том, как сильно он скучал по моему телу. Боль от того, что ни одно скучаю не было для меня как для женщины. Мое сердце одновременно расширилось и сжалось само по себе, пытаясь решить, взорваться ли мне надеждой или спрятаться в страхе, что мне причинят боль.

— Джулиана. Джулиана. — Он выкрикивал мое имя.

— Я скучаю по тебе, — я выдохнула эти слова в стену, не уверенная, услышал ли он их вообще.

Но это правда. Я так сильно скучала по нему. Слезы застилали мне глаза и текли по щекам, падая на землю у моих ног.

— Кончи для меня, детка. Дай мне почувствовать, как твоя пизда сжимает меня. Позволь мне кончить в тебя.

Его пальцы сжимали мой сосок и ласкали мой клитор сильнее и быстрее, его толчки меняли угол, чтобы проникать в меня глубже, и мне пришлось прикрыть рот одной рукой, чтобы приглушить хнычущие стоны, которые я не могла контролировать. Он толкнулся сильнее, дальше, чем раньше, и укусил меня за плечо, чтобы скрыть свои собственные стоны. Но я чувствовала их в своей душе, и они вызывали еще больше спазмов в моей сердцевине. Я хотела, чтобы это продолжалось, боялась того, что означало окончание этого момента.

Он оставался внутри меня даже после того, как мы оба кончили. Я передвинула руку обратно к стене, нуждаясь в том, чтобы удержаться на ногах. Мои ноги были как желе, а тело отяжелело от страха перед тем, что должно было вот-вот произойти. Я попыталась вызвать в своем воображении идеальную картину. Ту, где он поднимался со мной наверх и занимался со мной любовью всю ночь напролет. Ту, где он ходил на воскресный бранч, держа меня за руку. Ту, где мы вместе.

Но я знала — я просто знала — что этого не произойдет, и еще больше слез пролилось из глаз. Подающая надежды маленькая девочка, в чем он меня обвинял, не могла сдаться, не использовав все до последнего средства борьбы из своего арсенала. Итак, я произнесла эти слова. Я отдала ему все и молилась, чтобы он это принял. Даже если бы он этого не сделал, я, по крайней мере, сказала бы миру.

— Я люблю тебя.

Все его тело застыло вокруг меня, все еще находясь внутри меня. Минута на краю пропасти, гадая, в какую сторону я упаду. Это длилось целую вечность. Его руки сжались вокруг меня, его член вошел немного глубже, даже смягчаясь, и дыхание, которое Шейн сдерживал, вырвалось на моей коже.

А потом он отпустил меня, выходя.

— Мне нужно идти.

Я проглотила комок в горле, продолжая стоять у стены. Впиваюсь пальцами в кирпич, пытаясь обрести самообладание, прежде чем повернуться к нему лицом. Пытаясь бороться с болью и гневом, переполняющими меня. Я даже не знала, какой из них наполнил меня больше. Боль? Гнев? Борьба за победу? Обида из-за потери? Мне хотелось стукнуть кулаком по стене, чтобы освободить некоторые из них.

Вместо этого я встала, и моя юбка снова упала на ягодицы, мое естество сжалось в пустоте, и я повернулась к нему лицом, где он, избегая моего взгляда, застегивал свои брюки.

Пока он смотрел в сторону, я незаметно вытерла щеки и попыталась подобрать слова, но я не знала, что сказать. Я ничего не знала и ненавидела это.

— Почему? — я даже не знала, о чем спрашиваю. Зачем он пришел? Почему он трахнул меня? Почему он не хотел быть со мной? Все это?

Он поднял голову, и его глаза выглядели усталыми. Темные круги еще больше подчеркивали светло-голубой цвет. Но даже цвет казался тусклым.

— Мне жаль.

Его слова ударили меня в грудь, и жжение в моих глазах снова разгорелось в полную силу. Мое дыхание, казалось, пыталось угнаться за бешено колотящимся сердцем, и необходимость бороться за победу взяла верх. По крайней мере, сейчас.

— Скажи мне, что я тебе безразлична, — взмолилась я.

Он уставился на меня, казалось, взвешивая свои слова.

— Конечно, ты не безразлична мне. Ты младшая сестра Джека. Он мой брат, и я всегда буду защищать тебя ради него.

Мое сердце поднялось, а затем упало к ногам, как на сумасшедших американских горках.

— Я не какая-то маленькая девочка, которую тебе нужно защищать. — Я зарычала на него, злясь, что он снова вернулся к этому дерьмовому оправданию. Мои плечи вздымались и опускались от сердитого дыхания, кулаки сжимались по бокам. — Я женщина, с которой ты занимался любовью. Я ровня тебе.

— Джулиана, не будь наивной и не превращай это в то, чем оно не является. — Шейн даже не мог встретиться со мной взглядом, когда говорил это. Я наблюдала, как сжимаются его челюсти, а горло вздрагивает при каждом сглатывании, как будто он сдерживает слова.

Почему? Почему бы ему просто не сдаться?

Раздраженная, я издала низкое рычание, едва сдерживая желание быть капризным ребенком, как он и обзывал меня, и топнуть ногой.

— Я взрослая, Шейн. — Я устала объяснять это, защищать свою зрелость. — Та, кто может смотреть в лицо тому, кто стоит передо мной. И это не я та, кто боится признаться, как сильно я тебя люблю.

Я повторила это снова, очевидно, жаждущая расплаты. Наблюдая, как он напрягается каждый раз, когда я это говорю.

Он опустил взгляд, уставившись в землю и покачав головой. Шквал эмоций измотал меня, и слезы победили. Они душили меня и надломили мой голос, когда все, чего я хотела — это чтобы он звучал твердо.

— Не качай на меня головой. — Слеза просочилась наружу, и я снова шмыгнула носом. — Шейн. — Его имя — последняя мольба на моих губах.

Он поднял голову и встретился с моими влажными глазами. На мгновение я смогла увидеть его. Он выглядел таким же несчастным, как и я, и подумала, что он, наконец, сдастся. Он оглядел меня, сдвинув брови вместе. Шейн выглядел таким же опустошенным, какой я себя чувствовала.

Затем он отвел взгляд, отошел на два шага, затем вернулся, потер рукой шею, голову, рот. Когда его глаза снова встретились с моими, пустота исчезла. И все, что встретило меня, была глухая стена.

Его голос был таким же пустым, как и его глаза, лишенные всяких эмоций.

— Я знаю, ты думаешь, что Джек не имеет к этому никакого отношения, но он