генеральском одеянии он ехал верхом на прекрасном сером жеребце в

великолепно украшенной сбруе. Хотя армия находилась в походе уже

несколько дней, доспехи Германика блестели, как новые, а алый гребень на

его шлеме казался свежеокрашенным. «С головы до ног командующий

армией», — подумал Тулл. За Германиком следовала его обычная свита из

штабных офицеров, слуг и преторианцев. Замедлив своего скакуна, он

направил его к Туллу, который вытянулся по стойке смирно. — Господин! —

воскликнул он, отдавая честь.

Суровое выражение лица Германика смягчилось — Центурион Тулл.

Мы снова встретились.

96

— Да, господин!

Взгляд Германика уже был прикован к находкам и большому стволу у

ног Тулла. Соскользнув со спины лошади, он передал поводья Туллу – жест

не унизительный, а знак признания – и сказал: — Думаешь, это место тропея

моего отца?

— Сначала я не был уверен, господин. Я подумал, что оружие здесь

могли оставить по другой причине, но потом мы нашли ствол дуба, и я узнал

вид. — Тулл указал на восток. Между буками и елями, взгромоздившимися

на восточной стороне кургана, виднелась широкая извилистая полоса, которая была Альбисом, примерно в полумиле отсюда. — Мужчина не

забывает такого зрелища.

Германик удивленно уставился на Тулла. — Я не знал, что ты был

здесь.

«Ты никогда не спрашивал», — подумал Тулл. — Для меня было

честью служить Друзу, господин.

— Тебе когда-нибудь приходилось с ним разговаривать? — В голосе

Германика была нотка тоски.

— Нет, господин. Тогда я был всего лишь опционом – нам незачем

было встречаться. Конечно, я часто его видел и однажды сражался рядом с

его позицией. Он был великим лидером.

— Так говорят. — Выражение лица Германика стало печальным. — У

меня мало воспоминаний о нем. Самое сильное, что у меня есть, это его

похороны.

— Его забрали у нас слишком рано, господин. Каждый солдат в армии

оплакивал его кончину. Доказательством тому является мемориал в

Могонтиаке. — У Тулла были яркие воспоминания о посещении города

много лет назад, когда он наблюдал, как местные войска мчатся к монументу

Друза.

— Мой дядя Тиберий говорит, что он собирался отправиться дальше на

восток со своей армией. Ты что-нибудь из этого помнишь?

— Об этом говорили, господин. Погода была хорошей; было бы время

построить мост с помощью лодок.

— Этого так и не произошло. Ты знаешь почему?

Тулл изучал Германика и задавался вопросом, знает ли он. — Ходили

слухи, что Друзу приснилась огромная свебская женщина, господин, злой

дух. Она сказала ему, что ему не суждено увидеть земли на дальнем берегу

Альбиса. — Тулл колебался, не желая повторять последние слова упыря.

Распространяемые болтливым жрецом, которому доверился Друз, они

пронеслись по армии, как лесной пожар.

97

— Она предупредила его, что его жизнь скоро закончится, —

проскрежетал Германик. — Разве это не так?

— Да, господин, я так думаю. — Тулл опустил взгляд, его разум был

полон плохих воспоминаний. После приказа Друза свернуть лагерь в тот

момент, когда тропей был закончен, армия направилась к Ренусу, находящемуся за сотни миль отсюда. Их путешествие по враждебной

территории с самого начала было неприятным. Волки преследовали легионы

и выли во тьме за пределами их укреплений. Ночь за ночью над головой

вспыхивали падающие звезды. Однажды вечером пара мальчиков видели

скачущими через ряды палаток, хотя детям вход в лагерь был запрещен. Не

раз женские вопли, похожие на крики матерей разлученных с младенцами, поднимались из ветхих палаток армейских сопровождающих, но, когда для

расследования посылались патрули, не нашлось никого, кто признался бы в

издаваемых криках. — Путь был трудным, господин, — сказал Тулл.

Германик сделал жест отгоняющий зло.

«Люди редко умирают от простого падения, но такова была судьба

Друза», — подумал Тулл. Возможно, его посетил злой дух.

— Какой бы ни была судьба моего отца, у меня были видения только

победы, — заявил Германик, глядя на дальний берег Альбиса. — Было бы

приятно этим летом повести мои легионы дальше на восток, но моя цель не