металась между тенями, сокращая расстояние. Десять, пять, три метра… я была уже в полутора метрах от меча, когда массивное тело врезалось в мой бок и швырнуло меня в грязь. Я попыталась вскочить на ноги, но тяжёлая рука удерживала меня в этой жиже.

Гэлин пристально смотрел на меня тёмными как ночь глазами. Он пригвоздил меня, удерживая в железной хватке — руки стискивали мои запястья, колено давило на живот.

Я уставилась на него. Верила ли я, что он любил меня вопреки всему? Вопреки краже меча, вопреки оставленной записке, вопреки тому факту, что он сейчас мешал моим попыткам?

Посмотрев в его глаза, я вновь ощутила это. Наши души переплетались. Под всем этим… да, я правда думала, что он любил меня.

Это дело рук Хель.

И даже если мне сейчас придётся попытаться выбить из него всё дерьмо, я спасу его от неё.

Краем глаза я увидела меч Сурта, лежавший буквально в метре с небольшим от меня. Так близко.

Я боднула Гэлина, врезавшись лбом в его нос, но его хватка не ослабла. Зарычав, я заехала ему коленом в пах — за это я извинюсь, когда вытащу его отсюда. Наконец, я смогла спихнуть его с себя и вскочила на ноги. Теперь остался лишь меч…

Она оказалась там в мгновение ока. Хель возвышалась надо мной и прижимала Скалей к моему горлу. Чистая ярость исказила её прекрасное лицо, и тонкая капелька крови стекала от её рта к подбородку.

Она повернула лезвие.

— Это твоё?

Я попыталась призвать кинжал, но с моих губ сорвался лишь невнятный хрипящий звук. Хель подчинила себе мой язык.

Она подняла Скалей над моей головой.

— Очень хороший кинжал.

Я ожидала, что она полоснёт лезвием вниз, убьёт меня и покончит с этим, но вместо этого она повертела кинжал в руках.

— Я тысячу лет не видела такого клинка. Очень редкий. Очень ценный.

Я хотела заорать на неё, призвать ко мне Скалей, но мой язык не шевелился.

— Очень ценный. Вот почему очень жалко, что мне придётся его разрушить.

Чистая паника прокатилась ко мне, когда Хель поудобнее перехватила рукоятку Скалей. Её тенистая магия скользнула по кинжалу и извратила лезвие до неузнаваемости. Оно согнулось, затем разлетелось на куски с резким треском.

Но я едва заметила, потому что ослепляющая боль пронзила мою руку там, где серебристые татуировки, связывающие меня со Скалей, полыхнули магией.

Шторм боли завладел моим разумом.

Глава 39. Гэлин

Я чувствовал себя таким же разбитым на куски, как и кинжал Али. Я отчаянно хотел вытащить её отсюда, но острые лозы ледяной магии распространялись по моему телу, держа меня под контролем Хель.

Победив Али, Хель как будто приумножила свои силы. Кровь капала с её губ, блаженствующая улыбка озарила лицо. Её жемчужная кожа практически светилась, татуировки цвета индиго сделались ещё ярче. Богиня Мёртвых приготовилась стать Богиней Девяти Миров. Она будет править солнцем и дождём, тьмой и светом, жизнью и смертью. И окружать её будет лишь море драугов.

Через считанные секунды она использует меч Сурта, чтобы прорубить выход из Хельхейма. Освободившись из железных стен, она будет править девятью мирами как единственный живой бог.

Хель никак нельзя будет держать в узде; никто не сможет её контролировать или победить.

— Король Гэлин, пора тебе примкнуть ко мне, — её голос звенел в моём сознании подобно колоколу, который нельзя игнорировать.

Богиня опустилась на колени, чтобы подобрать меч. Подняв его на этот раз, она не размахивала им над головой на радость теням. Она просто поднесла клинок к железной стене. Меч Сурта светился всё ярче и ярче. Хель сделалась лишь силуэтом, подрагивающей тенью перед радужным светом, а потом меч полыхал уже так ярко, что я вообще её не видел.

Магия Хель окружала мой разум подобно вратам тьмы, таким же железным стенам в моём сознании.

Когда я был заточён прежде, я пользовался порталами. Любовь была способом пройти через любые стены, отправиться в другое место. Я подумал о глазах Али, когда она смотрела на меня, об ощущении того, как моя душа переплеталась с её душой… даже если это уже не было предписано судьбой.

Любовь согрела меня изнутри, плавя лёд магии Хель.

Я снова мог шевелиться, двигать руками…

Я побежал к Хель, но вспышка горячей магии отшвырнула меня обратно. Колоссальная ударная волна пронеслась по воздуху — разрыв древней магии. Затем воздух переполнился первобытными воплями радости, когда тени сообразили, что случилось. Свет меча погас.

Моё сердце готово было иссохнуть в груди. Я хотел освободить её… но только после того, как мы заточим драугов. Это катастрофа.

Огромная расщелина виднелась в железной стене. Хель просияла, расплавленный металл светился у её ног, и тени сотня за сотней проносились мимо неё в девять миров.

«Зачем? — хотелось мне закричать на неё. — Зачем ты это сделала?»

Но я не мог говорить. Моё горло оставалось неизменно пересохшим и травмированным.

Так что я мог лишь смотреть, как она идёт ко мне с поднятыми руками. Я не мог убить богиню — только не без палочки Локи и без моего голоса.

— Я освободила свой народ. Здесь больше ничего для меня не осталось, — её голос хрипел. — Тут безрадостно. Тут темно. Полно душ, но нет жизни. Боги мертвы. И ведь правильно, что девятью мирами должна править богиня. Эльфы умрут. Великаны тоже. Кто-то сейчас, кто-то завтра. Но другие создания будут жить. В этом гениальность моего плана. Когда их материальные тела погибнут, им не придётся жить в Хельхейме. Они могут остаться там же, где пали. В Мидгарде, в Ванахейме… разве ты не видишь? Я спасаю мир.

«Каждое королевство станет королевством смерти!» — кричал я в своём сознании.

Хель просияла.

— Пора мне заново познакомить моих теней с их телами. Их не оставят гнить в грязи.

Она взяла Лэватейнн со своего пояса и снова повернулась к зазубренной дыре в стене.

Глава 40. Али

Жар меча Сурта был таким мощным, что моим единственным вариантом было вжаться в грязь, накрыть голову руками и надеяться, что я не поджарюсь до хрустящей корочки.

Хорошие новости заключались в том, что я осталась невредимой. Плохие — в том, что жар меча запёк чёрную грязь Хельхейма и превратил её в крепкую как кирпич корку. Теперь я оказалась в ловушке, застряла как муха на липкой ленте, едва в силах дышать и не видя ничего, кроме грязи перед своим лицом.

Это катастрофа. Паника струилась по моим