Затем Дик подробно описал все то, о чем Нора в своем письме сказала в нескольких скупых строках. О том, что Мердок нанял Бата Мойнахана, который переселился к нему и с тех пор непрестанно пьян, о том, как они вдвоем ищут сокровища, а когда им кажется, что за ними никто не наблюдает, норовят зайти на участок Джойса, с разных сторон прощупывая болото.

«Когда ночи стали темными, я решил проследить за ними, — писал Дик в конце письма, — так как меня сильно тревожит все происходящее. Я опасаюсь какого-то коварного хода со стороны Мердока. Для тебя в Ноккалтекроре заключается гораздо большее сокровище — не сундук с золотом, за которым гоняется Мердок, а истинная ценность. А поскольку я стою на страже твоих интересов, считаю себя в праве проявить инициативу, чтобы защитить тебя. Я замечал несколько раз, как Мердок смотрит искоса на старика Мойнахана — в те моменты, когда ему кажется, что его никто не видит; меня пугает злоба и безумие в его взгляде. Он может просто убить старика, когда они что-то найдут. Мне не хочется бросаться подобными обвинениями, не имея никаких доказательств его темных намерений, и я не могу судить о том, что творится в его душе, но я и в самом деле испытывал бы большую уверенность в завтрашнем дне, если бы этого негодяя здесь не было».

К тому времени, когда я дочитал письмо Дика, мистер Чэпмен закончил разбирать свою корреспонденцию, и мы вернулись к обсуждению моих дел. Пакет документов о приобретении участков на горе Ноккалтекрор и вокруг нее, включая землю, принадлежавшую Норе, должен был задержать меня в Лондоне на несколько дней. Однако, едва завершив дела, я поспешил в Западную Ирландию. Перед выездом я написал Норе, что рассчитываю прибыть на Ноккалтекрор утром 20 октября, а потом послал сообщение Дику с просьбой прислать Энди в Гэлоуэй утром 19-го — я предпочитал путешествовать в одиночестве, не отвлекаясь на разговоры со случайными попутчиками в дилижансе.

В Дублине меня встретил мистер Кейси, и мы отправились в суды, палаты регистрации, разнообразные конторы, банки, чтобы совершить длинную череду официальных шагов по подтверждению и оплате всех подготовленных к моему приезду актов купли-продажи. Многие церемонии казались мне чересчур эксцентричными, но я послушно следовал инструкциям мистера Кейси и старался поскорее завершить эту канитель.

Наконец я освободился, и на следующее утро мы с мистером Кейси самым ранним рейсом отправились в Гэлоуэй. Теперь я был единоличным владельцем почти всей горы Ноккалтекрор, а он моим официальным поверенным в делах с ирландским имуществом.

Поездка была не слишком долгой, и уже в поддень мы прибыли в Гэлоуэй. На платформе я сразу увидел Дика, который прибыл, чтобы встретить меня. Мне он показался слишком бледным и встревоженным, однако он бодро приветствовал нас и ни словом не выдал причин своего беспокойства — я решил, что он предпочитает поговорить обо всем наедине со мной. Однако до этого было далеко, мистер Кейси пригласил нас на обед к себе и заранее отдал все распоряжения. Энди ждал на станции, ухмыляясь от уха до уха, и готов был немедленно отправиться в путь, но я решил, что разумно будет ненадолго задержаться и воспользоваться гостеприимством юриста.

И тогда у нас с Диком выдалась возможность обменяться буквально парой слов.

У тебя взволнованный и загадочный вид, дружище, — сказал я. — Не пора ли обсудить все откровенно? Дело серьезное?

Очень серьезное!

После нескольких миль путешествия мы оказались на границе длинной полосы заболоченной земли, и я дал команду Энди остановиться, а потом проехать вперед и ждать нас у ближайшего дома. Нам с Диком нужно было прогуляться и осмотреться.

Ближайший дом? — переспросил Энди. — Вот прям следующий-ближайший? Вы уверены?

Все равно, Энди! Это может быть второй или третий дом, главное — не слишком далеко. Что не так?

Ну, по правде говоря, тама в ближайшем доме живет одна девчонка, и если я буду болтаться вокруг да около слишком долго, так вдруг она воспользуется шансом побыть наедине, а я-то все равно попусту время тратить буду в ожидании. А я ж такой мягкосердечный, вдруг наговорю тама ей слишком много или слишком мало.

И что значит это твое «слишком много или слишком мало»?

Ха! Если я наговорю слишком много, рискую, что меня окрутят — еще месяц не пройдет, а если слишком мало, девчонка на меня осерчает, а я все время в разъездах. Конечно, я же при деле сейчас и в дом не пойду, так что в безопасности, но тока долго тама болтаться мне не с руки.

Намек был ясен, так что я дал Энди шиллинг в утешение, он поймал его на лету и отправился в путь с довольным видом. А мы с Диком пошли пешком и наконец смогли поговорить о новостях без свидетелей.

Ну что же, друг мой, говори, что случилось!

Это все Мердок, — ответил Дик.

Надеюсь, не произошли ничего сверх того, о чем ты мне писал. С Норой все в порядке?

Слава богу, пока ничего страшного не случилось, но поведение этого негодяя меня сильно тревожит. За ним надо постоянно следить.

Так в чем новость?

Я хотел сказать про Мойнахана. Я в некоторой растерянности и не уверен, как себя вести. Пока у меня лишь смутные подозрения, ни малейших доказательств, и мне страшно нужен твой совет.

Рассказывай, чем я могу тебе помочь.

Конечно! Все, как я запомнил. А потом ты сам оценишь ситуацию, и мы подумаем, что предпринять.

Ну говори же! Расскажи все по порядку, я ведь ничего сам не видел и не знаю, — я начинал испытывать нетерпение и раздражаться его медлительностью.

Да, понимаю. Ты помнишь, я писал, что подозреваю Мердока в скверных намерениях и даже пытался следить за ним? — я кивнул. — Две ночи спустя было сыро и совсем темно, погода была отвратительная — словно декорация к мистической истории. Я надел черный непромокающий плащ, рыбацкие сапоги, подготовившись к долгому пребыванию на улице и к тому, что, возможно, придется лежать на сырой земле. Я поджидал снаружи у дома Мердока, мне были видны тени в окнах — и он, и Мойнахан были внутри. Я писал тебе, что старик Мойнахан там поселился.

Да, и что он все время пьян.

Точно! Ты все верно понял. Потом я услышал странный звук со стороны двора и заглянул сквозь изгородь. Я видел, как Мердок захлопнул дверь дома, и они с Мойнаханом пошли вниз по тропе. К этому времени поднялся сильный ветер, кусты шумели, доносился грохот прибоя. Они не слышали меня, так как я старался следовать с подветренной стороны и удерживал некоторую дистанцию. Мердок явно не предполагал, что в эту ночь за ними могут подсматривать, так что говорил в полный голос, не приглушая его. Мойнахан был пьян настолько, что вообще едва ли способен был регулировать тембр голоса, даже если бы захотел, а ветер заставлял их почти кричать. Начался дождь — настоящий ливень, стало скользко. Парочка то и дело падала, я тоже с трудом пробирался по другую сторону изгороди от них и радовался тому, что догадался надеть макинтош, галоши — или как там называют эти водонепроницаемые штуки. Достигнув подножия горы, они вышли на дорогу, петлявшую в направлении юго-востока, а я пошел в тени хвойного леса, стараясь не терять их из виду. Наконец, они оказались у моста, который ведет к северной части полуострова, и перешли на другой берег. Мне пришлось немного подождать, чтобы они не заметили, как я прохожу по мосту вслед за ними. С той стороны они остановились, и я смог осторожно приблизиться и вновь услышать их разговор.