я не знаю, кто мои родители, – вдруг прошептала Эйли, придвинувшись ко мне поближе, – тетя Беатрис рассказала, что меня маленькую в замок принесла какая-то женщина, сказав, что нашла меня на дороге. Папа сразу увидел во мне силу… тетя Беатрис говорила, что одаренные должны быть записаны и папа меня записал… ты только не говори, что я тебе тайну нашу рассказала. Папа тогда ругался с тетей Беатрис и меня просил никогда об этом не вспоминать и называть его папой.

– Я сохраню вашу тайну, – пообещала малышке, мысленно восхитившись Аланом и его поступком, открыв для себя ещё одну грань в незнакомце-муже.

– Ой! А тебе Лилис передала подарок Огонька? Она сказала, что камень тебе будет нужен.

– Да, он здесь, в небольшом мешочке, – проговорила, вытащив холщовый кулёк, подвешенный на веревочку и бережно спрятанный под платьем на груди, – а где Огонек? Ты с ней подружилась?

– Подружилась, но она все время куда-то убегает, – пожала плечами девочка, вновь взяв в ручки тряпичную куклу в пышном платье.

– Наверное, у нее дела, но она же всегда к тебе возвращается, – с улыбкой проговорила, ощущая невероятные и новые для меня эмоции к этому ребенку. Хотелось обнять девочку, крепко к себе прижать и никогда не отпускать, но я боялась своим порывом напугать малышку.

– Наверное, она иногда мне рассказывает, где была. Про папу тоже говорила, когда я у тети Беатрис жила. Про белую даму рассказывала, хорошо, что ее папа выгнал, – бесхитростно поведала девочка свои секреты, выкладывая на диване в ровный ряд мои подарки.

– Белая дама? Кто это? – спросила, пользуясь словоохотливостью девочки.

– Белая дама, – снова пожала плечиками, Эйли, шепотом проговорив, – она ночью ко мне приходила и стояла, стояла, стояла… было страшно.

– А сейчас ее в замке нет? – уточнила, боясь даже подумать, что Сесиль на такое способна. Но ее тотчас поджимающиеся губы и нервно раздувающиеся ноздри, стоило девочке попасть в поле ее зрения, подтверждали мои догадки, что эта особа способна на многое.

– Огонек говорит, ее нет, – ответила Эйли, сползая с дивана, – ты научишь меня так шить?

– Конечно, что бы ты хотела сшить?

– Огонька, – не раздумывая, ответила девочка, вытаскивая из-под стола корзинку с рукоделием…

Глава 39

Сшить Огонька оказалось делом непростым. То лапки получились слишком узкие, и нам не удалось заполнить их обрезками ткани. То шея вышла чересчур длинной, а голова маленькой. Но на третий раз нам всё же удалось смастерить что-то, более или менее похожее на ящерку. По крайней мере, как всегда неожиданно появившийся из пламени элементаль, обежав вокруг игрушки в десятки раз больше себя, каким-то непостижимым для меня образом сообщил Эйли, что ему нравится.

– Уф… обошлось, – лукаво подмигнула ребенку, наблюдая за маленьким элементалем, который, устроившись у огарка зажжённой свечи, продолжал рассматривать свою тряпичную копию.

– А потом сошьем замок?

– Хм… не знаю, я ещё замки не шила, – с улыбкой произнесла, на миг растерявшись от такого предложения, – надо подумать, как это сделать.

– Хорошо, – не стала спорить и настаивать девочка, аккуратно собирая лоскуты ткани в корзинку для рукоделия, время от времени поглядывая то на Огонька, то на игрушку.

– Ну, кажется, я закончила, – промолвила я, завершая последние стежки, пришив два темных пятнышка на длинный хвост игрушки, – предлагаю на сегодня с шитьем закончить и немного прогуляться.

– А куда пойдем? – тут же поинтересовался ребенок, быстро сгребая в одну большую кучу остатки ткани, – я ходила во двор и старый сад, а ещё под башней сидела, там скучно.

– Не знаю, куда бы ты хотела?

– На реку, – ошарашила меня своим ответом Эйли, вскакивая с дивана. Она в одно мгновение очутилась у стола и, подтянув тяжелое кресло к окну, быстро на него взобралась, – там, в долине.

– Я на реке ещё не была, – проговорила, поднимаясь с кресла, неторопливо подошла к девочке и, окинув изумрудную долину внимательным взглядом, продолжила, – надо спросить у папы.

– Мы с папой ходили туда, – произнесла девочка, указывая рукой на искрящуюся всеми оттенками зеленого, ровную, огромную поляну. Сейчас ее край был окрашен в оранжевый цвет, а ещё час назад изгибающая, словно змея, голубая река будто сталакровавой.

– Он учил меня звать Огонька, но она боялась выходить, – тем временем продолжила девочка, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, – там мы кидали камни в воду, и папа показывал мне, какие Огоньки у него.

– Я спрошу у твоего папы, и если он не против…

– Не против, – раздался за нашими спинами голос с лёгкой хрипотцой, невольно заставив нас резко обернуться. Из-за излишней поспешности девочка не удержала равновесие и повалилась на бок, пришлось ее ловить. Так, обнимая малышку за хрупкие плечики, мы обе вопросительно уставились на Алана. Это не осталось незамеченным мужчиной – его губы тронула ласковая улыбка, а взгляд потеплел.

– Завтра до наступления рассвета я уезжаю, поэтому мы можем сегодня съездить в долину, – проговорил Алан, сейчас же вернув на лицо привычный хмурый и суровый вид, – собирайтесь.

– Не поздно? И Конвили… разве это не опасно? – тут же заговорила я, бросив на окно встревоженный взгляд. Солнце медленно спускалось к горизонту и вскоре совсем скроется, и покидать замок в столь поздний час было, на мой взгляд, небезопасно.

– Долина закрыта, мы успеем вернуться в замок до наступления заката, – со снисходительной улыбкой произнес Алан и, неожиданно озорно подмигнув дочери, добавил, – ты знаешь, что нужно с собой взять.

– Да! – радостно воскликнул ребенок, спрыгивая с кресла, и метнулся к столу, вытаскивая из ящика сразу две свечи.

– Я распоряжусь приготовить нам небольшой перекус, – произнесла я, вдруг почувствовав себя лишней в этой маленькой семье, и торопливо направилась к выходу. Но едва моя рука коснулась ручки двери, все тот же, с хрипотцой, голос проговорил, – Таллия, возьми с собой куртку, вечером в долине может быть прохладно.

– Хорошо, – ответила и потянула на себя дверь.

Вблизи долина оказалась ещё прекрасней. Спешившись и ведя в поводу послушную лошадку, я разрезала шагом сочную зелень травы, среди которой мелькали желтые, красные и белые головки цветов. Распугивала многочисленную живность, которая врассыпную, со стрекотом и писком, разбегалась в разные стороны. И вдыхала аромат свежескошенной травы, прохладный и пьянящий запах реки и терпкий, сладкий – цветов. Все это дурманило и кружило голову, дарило покой и умиротворение моей неугомонной душе. А тихая беседа отца и дочери, ее беззаботный, переливчатый смех радовали меня безмерно…

– Здесь будет удобно, трава скошена, – прервал мои благодушные мысли Алан, вперившись в меня немигающим и вопросительным взглядом.

– Я расстелю одеяло, – проговорила, с трудом