– А теперь, – прошептала Палома, – я расскажу тебе секрет о картах, которые только что спрятала. Изображенные на них Мойры некогда правили на земле, но делали они это со злостью и жестокостью. Развлечения ради они частенько заключали невинных людей в игральные карты. И освободить несчастных могли лишь сами Мойры, если только…

Нет! Телла отчаянно пыталась удержать воспоминание, когда оно начало расплываться у нее перед глазами. Кожа матери из смуглой сделалась полупрозрачной, а ее губы произносили слова, которые Телла больше не могла слышать. Нет! Нет! Нет! Ей обязательно нужно узнать, что говорила мама. Именно этот ответ она так долго искала. Она не знала, что собиралась поведать ее мать, но была уверена, что это жизненно важно.

Телла попыталась вцепиться в воспоминание, вонзить в него пальцы, но чем усерднее боролась, чтобы удержать его, тем темнее оно становилось и в конечном итоге превратилось в дым и рассеялось в воздухе.

Открыв глаза, Телла не почувствовала, что скинула тяжесть с плеч, наоборот, возникло ощущение, словно она что-то потеряла. Как будто ее ударили ножом, но крови не было. И вроде бы ничего не пропало. Воспоминание, которое, как она ожидала, заберет Айко, никуда не делось, и, хотя она была готова расстаться с ним, испытала облегчение от того, что оно не исчезло.

С другой стороны, она заподозрила, что Айко украла у нее нечто куда более ценное.

Проклятая записная книжка Айко теперь была плотно закрыта, но Телла готова была поклясться, что выглядит она толще, чем раньше и, кажется, источает мягкое свечение.

Что же такое художница у нее забрала?

– Ну-ну, не надо хмуриться – сказала Айко. – Ты по праву заслужила услышать захватывающую историю об одной из самых печально известных преступниц Валенды.

Она плавно скользнула обратно к висящим на стене портретам.

– До своего исчезновения Потерянный Рай слыла в городе личностью легендарной. Люди были настолько ею очарованы, что писали ей письма с просьбами ограбить их или похитить. Парадайз была поистине королевой преступного мира. Ходили даже слухи, что принцы с других континентов отправляли послания лордам квартала Пряностей с предложением жениться на ней.

Слушая Айко, Телла пыталась сдержать гнев и разочарование из-за потери одного из своих воспоминаний, но вдруг образ матери предстал перед ее внутренним взором так ясно, как если бы это был рисунок в зловещей записной книжке. Телла видела Палому молодой энергичной девушкой, грабящей, ворующей и повсюду оставляющей за собой сверкающий след слухов, пока, наконец, сама не стала частью истории.

Потом она выбрала самого неожиданного претендента на ее руку и сердце и… стала женой губернатора Драньи.

– Почему Парадайз не приняла предложение одного из принцев? – спросила Телла.

– Полагаю, при ее недюжинном уме она не могла не понимать, что большинство принцев – жестокие, испорченные, эгоистичные существа. А приключений она жаждала гораздо больше, чем любви. Хвасталась даже, что способна умыкнуть все на свете. Поэтому, когда ей бросили вызов – украсть неуловимый артефакт великой магии – она тут же его приняла. Однако артефакт этот оказался гораздо более могущественным и опасным, чем ей представлялось. Она не хотела оставлять его там, где он находился, из опасения, что он может попасть в чужие руки, поэтому забрала его с собой и сбежала. С тех пор ее никто не видел.

Теперь Телла начала понимать, почему мама выбрала в мужья губернатора маленького, ничем не примечательного завоеванного острова Трисда – никому и в голову не пришло бы ее там искать.

– Какой артефакт она украла?

– Если хочешь получить ответ на этот вопрос…

– Довольно, – перебила Телла. В голосе ее зазвучали стальные нотки. – Больше никаких сделок. Я заслужила этот ответ, поскольку он является частью истории.

Айко раздула ноздри, и на ее обычно спокойном лице отразилось разочарование: очевидно, она привыкла брать больше, чем отдавать.

Телла проворно схватила со стола зачарованную записную книжку и поднесла ее к горящей свече.

– Отвечай же, что именно она украла, или твой блокнот превратится в пепел.

Айко наградила ее кислой улыбкой.

– Мужества у тебя побольше, чем у твоей сестры.

– У нас со Скарлетт разные сильные стороны. Итак, что это был за артефакт?

Телла медленно поднесла записную книжку ближе к огню, пока не почувствовала запах подпаленной кожи.

– Это была проклятая Колода Судьбы, – выплюнула Айко.

Телла с громким стуком уронила книгу Айко на стол. Все висящие на стенах плакаты вдруг начали трепыхаться, как будто их бумажные сердцебиения ускорились вместе с сердцебиением Теллы; и это был самый быстрый ритм с тех пор, как Джекс поцеловал ее. Как будто новое откровение обладало собственной магией.

Лишь портрет Потерянного Рая не шелохнулся, оставаясь островком спокойствия в центре бумажной бури.

Телла знала, что изображения лишены чувств, но все же представила, как портрет Парадайз, женщины, которой когда-то была ее мать, затаил дыхание, надеясь и молчаливо призывая Теллу собрать все кусочки ее истории воедино.

Телла всегда знала, что материнская Колода Судьбы не похожа на другие обычные колоды. Но по словам Айко выходило, что этот артефакт единственный в своем роде. Кроме того, она назвала его проклятым.

Проклятый. Проклятый. Проклятый.

Это слово все громче звучало в голове Теллы, перекрывая хлопанье плакатов на стенах. Мойры также были прокляты ведьмой, и, по словам Джекса, заключены в колоду карт.

«Это проще, чем ты думаешь, – вспомнились ей слова Джекса. – И очень мучительно – по опыту знаю».

Телле с трудом верилось в то, что ее мать украла ту же колоду, но чем больше она думала об этом, тем больший все обретало смысл.

Если Колода Судьбы Паломы была той самой, в которой заключены Мойры, это объясняло, почему мать пришла в ужас, обнаружив, что младшая дочь играет с картами. Телла вспомнила, что до того дня они были замаскированы под дурно пахнущий мешочек. Похоже, ей удалось найти их, когда защитное заклинание ослабело.

Телла не могла поверить, что прикасалась к колоде, в которой томились легендарные Мойры, что держала в ладонях мифических богов и богинь Судьбы, некогда правивших миром.

Это казалось невозможным, и все же доказательство предоставлялось ей каждый раз, когда Аракл являл образы будущего. Она никогда не видела другой такой карты и сомневалась, что когда-нибудь увидит. Потому что это был не просто разрисованный кусочек картона, но Мойра – а Телла спрятала ее в своем маленьком сундучке.

При этой мысли ей с трудом удалось сдержать смех. Какой же силой ее мать, должно быть, обладала, раз сумела украсть Мойр! Увы, но теперь Палома бессильна, поймана в ловушку карты, точно так же, как и сами боги и богини Судьбы.