Все переулки и подворотни кишмя кишели людьми, что разительно отличалось от прошлого раза, когда она была здесь. Колоритные обитатели квартала Пряностей смешивались с торговцами, готовящими город к празднованию кануна Дня Элантины и предлагающими праздничные костюмы по завышенным ценам. От каждой лавки доносились бесконечные призывные оклики:

– Пять медяков за корону Убиенного Короля!

– Три медяка за жемчужную клетку Девы Смерти!

– Четыре медяка за маску Принца Сердец!

– Два медяка за перчатки Хаоса!

– Один медяк за вуаль из слез Невенчанной Невесты!

Телла не увидела среди них никого из исполнителей Легендо, по крайней мере, тех, кого она знала в лицо, зато ей показалось, что здесь присутствуют другие игроки. Не раз она слышала, как кто-то стучал в кирпичную стену и говорил: «Меня послал Легендо», будто произнося некий код, открывающий потайную дверь, ведущую к следующей подсказке. Она завидовала их энергии и беззаботному задору. Каким бы курсом ни следовали эти люди, он разительно отличался от выбранного ею самой пути.

Либо Легендо решил подшутить над Теллой, либо она играла не в ту же игру, что все остальные.

Вторая полученная подсказка велела искать женщину из пергамента и чернил, что явно указывало на старуху, которая работала в «Их разыскивает Элантина». Но, придя туда, Телла никого не обнаружила.

Войдя внутрь, она почувствовала щекочущий нос запах небылиц, угольных карандашей и пергамента. В одном углу помещения небольшое квадратное пространство было отведено под неприбранную, но хорошо оборудованную художественную студию. Все остальное было оклеено бумагой – даже на потолке имелись пожелтевшие плакаты, которые на вид казались старше отсутствующей ныне владелицы этого заведения.

В ожидании возвращения старухи Телла пыталась так можно точнее запомнить предметы обстановки. Расклеенные по стенам плакаты не были клочками бумаги с наспех намалеванными лицами, но произведениями искусства с подробными изображениями преступников, о которых Телле доводилось слышать краем уха. Также было много таких, о существовании которых она и не подозревала. Каждый пергамент и холст рассказывал историю столь же чудесную, сколь и жуткую.

Имя Августа Цепеша говорило само за себя.

Имелась здесь и герцогиня Дао, разыскиваемая за сухопутное пиратство, продажу ядов и соблазнение.

– Я и не знала, что соблазнение тоже считается преступлением, – пробормотала Телла.

– Зависит от того, кого ты пытаешься соблазнить.

Телла резко обернулась, но вместо перепачканной чернилами старухи столкнулась лицом к лицу с девушкой в светящемся пергаментно-белом платье, сшитом толстыми черными стежками. В таком наряде она походила на персонажа, сбежавшего с одного из висящих на стене нарисованных чернилами плакатов. Айко, еще одна исполнительница Легендо.

Телле всегда было трудно читать ее мысли. Айко обычно держалась особняком, так как ее задача состояла в том, чтобы наблюдать. Она была историографом, увековечивающим историю Караваля, зарисовывающим важные события в волшебной записной книжке, которая в настоящее время была зажата у нее под мышкой.

Ее появление явно означало, что Телла на правильном пути, хоть и, положа руку на сердце, не была рада видеть эту девушку.

Вне игры Айко была ей вполне симпатична, но на Каравале она предпочла бы с ней не встречаться, поскольку художница была известна своими беспощадными сделками. Во время прошлой игры, например, она заключила сделку со Скарлетт, которая стоила той двух дней жизни; временная смерть Скарлетт не была похожа на смерть Теллы, но все же испытать что-то подобное снова Телла по своей воле ни за что не согласилась бы.

– Можешь смотреть столько, сколько пожелаешь, – сказала Айко, – но выбирай с умом, прежде чем задавать вопрос. Бесплатно я готова ответить только на один, а каждый последующий будет стоить тебе чего-то незаменимого.

– Могу я просто попросить следующую подсказку?

– Попросить-то, ты, конечно, можешь, вот только я ее тебе не дам. Самое большее, что я способна сделать, это указать направление к ней, если сумеешь задать вопрос получше.

Вот черт! Телла не хотела, чтобы это восклицание было расценено как вопрос, поэтому, закрыв рот, стала рассматривать висящие на стенах плакаты в поисках реальной фигуры из Колоды Судьбы, надеясь, что это может привести к следующей подсказке.

Мойр она так и не нашла, зато насмотрелась на самые разные преступления, начиная от высасывания крови и каннибализма и заканчивая некромантией, продажей недейственных заклинаний и…

Телла замерла. Все мысли о преступлениях, уликах, богах и богинях Судьбы разом вылетели у нее из головы, когда она добралась до плаката в центре дальней стены.

Она забыла, как дышать. Как говорить. Как моргать. Как двигаться.

Обрамленный звездной каймой, этот портрет был красивее остальных, хотя, возможно, все дело было в прекрасном лице, изображенном под словом «Разыскивается» – лице, которое имело странное сходство с пропавшей матерью Теллы и Скарлетт, Паломой.

Потерянный Рай.

Разыскивается за воровство, похищение и убийство.

Телла не могла оторвать глаз от изображения, но при этом не была уверена, хочет ли верить тому, что видит.

После стольких лет размышлений о судьбе своей матери, она наконец приблизилась к ответу на один из своих неразрешимых вопросов. Однако это был не тот ответ, на который она надеялась. Ее мать оказалась воровкой. Похитительницей. Убийцей. Преступницей.

Телле с трудом верилось в то, что значилось на плакате. Мама, которую она знала, была совсем другой, и все же, как написал в письме Джекс, «Причина, по которой Вам не удавалось найти ее самостоятельно, заключается в том, что Палома – не настоящее ее имя».

Настоящее имя ее матери Парадайз, что означает рай, и сходство изображенной на плакате женщины с Паломой неоспоримо. Оно заключалось не только в одинаковом овале лица или густых темных волосах, но в очаровательном загадочном изгибе губ, который Телла, взрослея, снова и снова пыталась повторить. Большие глаза женщины характерно сужались к уголкам, как воплощение идеального баланса ума и вдумчивости. Телла испытала укол зависти, когда поняла, что мама не только выглядит почти в точности как Скарлетт, но и кажется едва ли не ровесницей своей старшей дочери.

Знала ли об этом Скарлетт? Не поэтому ли отказывалась даже упоминать об их матери?

– Что ты можешь рассказать мне о Потерянном Рае? – обратилась Телла к Айко.

– Она была особенной. – Художница плавно скользнула к портрету и провела пальцем без колец по щеке Парадайз. – До сих пор я никогда не обращала внимания, что она очень похожа на твою сестру Скарлетт. Хотя Парадайз была гораздо, гораздо смелее.