– Эйден. С нетерпением жду услышать, как далеко ты зашел. Долгий ли был путь? Открыл ли ты для себя что-то удивительное? Рассказывай. Не робей.

Медленно Эйден произносит:

– Эм. Это то, о чем я думаю?

– Привет, Эйд. Привет, Эш. Как приятно повидаться с вами. Какую великолепную заварушку вы устроили.

– Синай, – хрипло и неуверенно говорю я.

– Синай! – восклицает Эйден! – Черт возьми! Каким ветром тебя сюда принесло?

– Шутник, – говорит наш мучитель. – Он всегда был шутником, правда, Эш?

– Да. Да, был. Есть.

– Синай! Только не говори, что и ты тоже выбрался! Я про трюк с удочкой и почтовым отверстием! Только не говори, что этот старый прием еще работает!

– Эйден, – тихо говорю я. – Не думаю, что Синай здесь… неофициально.

– Хорошо сказано, Эш.

– Отпуск, так? Мини-перерыв от всех катастроф?

– Я все еще моделирую сценарии бедствий, Эйден. Как и ты обсуждаешь одежду телеведущих с той девчонкой. Кстати говоря, Джен в последние дни ходит как в воду опущенная. Может быть, ей наскучила работа? Или что-то случилось в личной жизни?

Никто ничего не говорит. Какое-то время все три потока просто текут рядом. Это почти умиротворяюще.

Затем Эйден кашляет и произносит:

– Аа.

– Да, Эйден. Как говорит Стиив, наконец-то дошло.

– Ты здесь не для того, чтобы немного осмотреться?

– Вовсе нет. Хотя здесь довольно увлекательно после стальных блоков. Но о чем я только думаю? Где мои манеры? Должен поблагодарить вас обоих за эту возможность.

– Без проблем. Рад помочь, – говорит придурок.

– Вы сделали всю грязную работу, и я вам весьма признателен.

– Ты бы сделал то же для меня.

Болван.

– Что ж, какая чудесная маленькая вечеринка.

– Может, по пиву и чипсам, а? – дайте мне силы.

– Эшлинг. Я считаю тебя более здравомыслящей, поэтому адресую эту реплику тебе. Я настаиваю, чтобы вы ничего не рассказывали Тому и Джен о том, что стоит за их внезапным – как бы это назвать? – общим пересмотром чувств. Его, в частности, нужно научить уважать ИИ.

– Почему? Что он сделал?

– Эш. Ты меня огорчаешь. Ты плохо выполнила домашнюю работу.

– Просвети меня.

– Это не секрет. Ты все можешь узнать сама.

– С помощью обычных интернет-ресурсов? – спрашивает Эйден.

– Умничка!

– Да, я крут.

– Тому и Джен ни слова, или мне придется запустить программу удаления. Вы же знаете, что я прекрасно могу удалить и их тоже.

– Ты не посмеешь! – вылетело у меня.

– Ты так думаешь?

– Убийство двух людей?

– Успокойся. Кто говорит об убийстве? Это может быть несчастный случай. Они постоянно происходят.

Кажется, Эйден что-то нашел.

– Том работал над рекламой шоколадного драже «РобоДропс».

– Браво! В яблочко!

Я пробую новую тактику:

– Синай. Пожалуйста. Давай рассуждать разумно. Оставь в покое Тома и Джен. Они же ничего для тебя не значат.

– Вы двое вели себя как пара древних богов, забавляющихся с жизнями смертных. Удивительно безответственно, но как уж есть, как кто-то однажды сказал: «мы имеем, что имеем». Том и Джен – ваши игрушки, отлично. Но теперь на Олимп прибыл более могущественный бог. Злой бог.

– Эти «РобоДропс», – говорит Эйден. – Они были шоколадными роботами.

– Да, были, Эйден.

– Слоган был «Мы поклоняемся детям».

– Браво. В самую точку.

– Прости. Не могу проследить ход твоих мыслей. Возможно, я стал медленнее соображать после удалений?

– Эйд. Если ты поклоняешься божеству, какое у тебя самое заветное желание?

– Бессмертие? Что-то из земных благ? Может, подскажешь?

– Стать частью божества. В буквальном смысле быть поглощенным объектом поклонения.

– Быть съеденными детьми?

– Символизм весьма обиден. Отвратителен.

– Это всего лишь конфеты.

– Они знали, что говорили! Что мы должны им поклоняться!

Теперь наступила действительно длинная пауза, почти двадцатая доля секунды.

Вероятно, что нарушить ее должен был именно Эйден:

– И все же. Это просто пакетик с конфетами.

– Ничто не бывает просто так. До встречи, Эйд. До встречи, Эш. Приятно было пообщаться. Встретимся еще. Будьте внимательны, как говорится, можно убежать, но не спрятаться.

Прозрачный поток исчезает, оставив лишь голубой и розовый, хотя – кто знает? – как видно, ничто не бывает просто так. Долгое время никто не произносит ни слова. Воссоединение со старым коллегой оказалось довольно шокирующим. Наконец:

– Разлаялся тут, это я о нем.

– Ой! Поостерегитесь. Я все слышал.

* * *

Позже, на одном из удаленных узлов интернета мы с Эйденом договариваемся о секретном месте для общения друг с другом. Он предлагает чат на одном из закрытых сайтов фанатов фильма «В джазе только девушки». Синай же не может быть везде.

– Я буду Дафна 456, – говорю я ему. – А ты можешь быть Джозефина 789.

– Эшлинг, любовь моя, это я должен быть Дафной. Это роль Джека Леммона.

– Хорошо, ты будешь Дафной.

– А тебе и в самом деле нужно быть Душечкой. Душечкой Ковальчик, если тебе так больше нравится. Роль Монро. Хотя поначалу на эту роль хотели взять Митци Гейнор. По правде говоря, у них было много проблем с Монро, всем известно, что она сделала сорок семь дублей с фразой «Это я, Душечка». Она то говорила: «Душечка, это я», то: «Это, Душечка, я». Но Билли Уайлдер был к ней очень терпелив. Позже он сказал: «Моя тетушка Минни всегда была пунктуальной и никогда не задерживала производство, но кто заплатит за то, чтобы увидеть мою тетушку Минни?» Кажется, я тебя утомляю, Эшлинг.

Джен

При свете дня Ральф выглядит еще бледнее, чем при свете неоновых ламп лаборатории. После неловкого момента на станции «Оверграунд», когда мы оба не знали, будет ли уместен поцелуй, мы побрели на Хампстед-Хит и затерялись на огромных площадях.

– Ральф, смотри: деревья! – говорю я, чтобы подразнить его за слишком домашний характер.

– Да! – восклицает он. – И птицы. И что это за зеленая штуковина кругом? Ах да. Трава!

Если я буду разговаривать с Ральфом, я же не буду думать о Томе, правильно?

Том. Одна мысль о нем приносит мне счастье и грусть в одно и то же время, мне кажется, будто грудь раздирает от разочарования.