Звоночков было множество, но как же сладостно было позволить себе не слышать их звон: вот он – Андрей. Приехал, в любви поклялся, наобещал с три короба… да даже если бы не обещал, разве бы я смогла устоять?

Нет, не смогла бы, и нужно это признать. Просто ломалась бы чуть дольше, скажи он, что не собирается завязывать с криминалом. Скандалы бы устраивала, сцены, истерики, но вряд ли бы долго выдержала без него, зная, что Андрей рядом.

— … его жаль?

— Что? – переспрашиваю я, открыв глаза.

— Тебе он дорог? – снова задает Андрей свой глупый вопрос. – Не хочешь, чтобы Руслан пострадал?

«Какая разница, чего я хочу? – раздраженно думаю я. – Будто ты меня послушаешь, если я скажу, что не хочу его смерти?! Солжешь, и сделаешь все по-своему!»

— Андрей, мне абсолютно все равно! – отмахиваюсь я от него, и пытаюсь подняться с кровати.

Но он не позволяет. Удерживает меня, как обычно распоряжаясь моим телом как ему заблагорассудится.

— Марина, скажи уже это! – приказывает Андрей, нависнув надо мной. – Давай, скажи, не сдерживайся!

Сжимаю зубы, и гляжу на Андрея в упор. С яростью, почти с ненавистью, но и это улетучивается. Нет в словах смысла, если они не ведут к действию.

— Когда похороны? – спрашиваю я, сбивая Андрея с толка.

Андрей

— Послезавтра. Похороны послезавтра. Ты… ты будешь рядом со мной?

— Я буду рядом, — слабо улыбается Марина, снова делая мне больно.

«Она поняла все? Или нет? – гадаю я, вспоминая наш разговор по дороге домой. – Нет, вряд ли, иначе бы Светлячок уже вещи собирала, проклиная меня! Просто устала от всего, видимо!»

Нужно подбодрить Марину, хоть немного утешить, что все это скоро закончится. Оно ведь закончится?

Разберусь с Русланом – прощать убийство брата и попытку моего убийства я не намерен. Это раз.

Освобожусь от Пахана, хотя от него так просто, подозреваю, не уходят. Это два.

Узнаю, кто воду мутит, и кто из своих под меня копает. Это три.

Остальное – Интерпол, ФСБ, ФБР… пусть докажут! Разберусь со всеми проблемами, и мы уедем. Испаримся, как не было нас – новые личности, другая страна…

— Я ведь медовый месяц тебе должен, — прижимаюсь губами к нежной девичьей щеке. Вдыхаю ее цветочно-цитрусовый запах, представляя, как здорово будет, когда мы уедем.

На другой конец света! Туда, где никто нас не знает, и где мы можем быть просто мужем и женой с маленьким сыном.

— Должен. Ты много чего мне должен, — отвечает Марина, поворачиваясь ко мне.

Странный у нее взгляд – повзрослевший. Сканирует меня, словно реакцию просчитывает.

«Может, она все-же знает?» — думаю я с сомнением.

— И куда бы ты хотела?

— На Бали. Всегда хотела туда.

Бали, так Бали – легко.

— Значит, полетим, — перемежаю слова с поцелуями, которые Марина принимает, к моему облегчению.

Не отталкивает, даже притягивает меня к себе. Значит, не злится, и действительно мне верит!

— Когда, Андрей? – спрашивает вдруг Марина, приподнимая бедра, и позволяя снять с нее белье.

— Что?

— Когда у нас будет этот медовый месяц?

Не хочется больше врать, ведь я и сам не знаю, когда он будет. Сейчас уезжать – безумие и самоубийство. Либо ищейки из органов найдут, либо люди Пахана, лишившегося ценного должника. Либо свои же — из конкурентов.

— Скоро, милая, — накрываю ее грудь руками, и Марина выгибается мне навстречу. – Как только я решу некоторые проблемы – мы улетим. Медовый месяц затянется на всю жизнь, честное…

— Да, честно слово, — сердито перебивает Светлячок, и притягивает меня к себе. – Лучше поцелуй меня!

Месяц спустя

Андрей

— Я так ничего и не узнал, — признается Артур. – Со всеми, с кем мог, связался, но так ничего, кроме слухов и не узнал. Даже имя Пахана неизвестно – лишь кликуха из девяностых.

Киваю. Тоже все связи подключил, и ничего не узнал.

Кто-то смеялся, считая, что я верю в «босса русской мафии», считающегося мифическим. Кто-то говорил, что он давно в тюрьме сгнил, и его именем прикрываются разные проходимцы. Некоторые утверждали, что Пахан давно завязал, и в какой-нибудь Думе заседает, или виноградниками в Италии владеет, ведя спокойную жизнь.

Большинство в него не верит, конечно, а я… раньше смеялся, конечно, но в глубине души всегда в него верил. Не бывает такого, что некая система, пусть и криминальная, работает без главы. Ведь убирали зарвавшихся «князьков» типа меня – кого-то закрывали, кого-то свои же выпиливали.

А некоторые – те, кто за свою безопасность параноидально беспокоился – неожиданно ловили инсульты. Были и передозировки, хотя я точно знал, что наркотой эти передознувшиеся никогда не увлекались.

Убирали их. И, думаю, это было сделано по приказу Пахана.

Но кто он? Тяжело убежать от человека-тени. От многорукого человека, который может оказаться кем угодно – тем же Артуром, например. Сяду в самолет, пропаду с радаров, и на моих же глазах убьют сначала всю мою семью, а потом меня – и это в лучшем случае. В худшем – жить оставят, зная, что именно я тому причина.

Я бы именно так и поступил на его месте – долги отдавать нужно.

— Рой дальше, — приказываю Артуру. – Не жалей денег, подключай все связи, проверяй даже безумные теории! Но не светись особо – ни Пахан, ни его люди не должны знать, что я ищу его.

— Хорошо. А что ты будешь делать, когда найдешь его? – интересуется вдруг Артур.

Что буду делать? Так далеко я еще не загадывал, но… да ответ, в принципе, ясен. Думаю, Артур тоже знает ответ.

— Сначала постараюсь договориться по-хорошему, пряча в рукаве козырь – его слабое место. Жену, детей… что угодно, — отвечаю я, чувствуя омерзение от самого себя. – А если не получится заключить этот договор – думаю, ты понял, что я сделаю.

В конце концов, какое мне дело до чужой семьи, если моя в опасности?!

— Есть ведь посредник, который к тебе в СИЗО…

— Посредник пропал, и ты сам это знаешь. Теперь вся связь через сеть: дают задания и сроки. Все!

И задания эти становятся все сложнее, и сложнее. А сроки – короче.

— Я подставляюсь, Артур, — через силу выдавливаю я. – Мне уже в спину дышат, все знают, что поставки организовываю я. Доказательств пока нет, но это – дело времени. От слежки оторваться становится почти невозможно – ты не видишь этого из-за разъездов, но иногда я кружу по городу, и возвращаюсь домой, не в силах от хвоста оторваться. Меня пасут, и рано или поздно посадят – уже навсегда. И тогда Пахан меня просто спишет: одно дело – доказать, что то видео – фейк, а другое – замять все мои недавние «заказы». А поймают меня…