– Только легкие.

– Я подстраховался и прихватил с собой Дока…

– Молодец, – сказал капитан и, взглянув на Шульца, подумал, что тому не помешала бы немедленная перевязка. Кровь струилась ручейком и капала с локтя, а Шульц, в горячке, не видел.

– Эрнст, жгут! Наложи жгут!.. – крикнул капитан. Затем сорвал с пояса гранату и, размахнувшись, что есть силы бросил назад – туда, где по следу шел враг.

«Бардак. Форменный бардак, нас прижали возле базы!» – удивлялся капитан.

Раздался взрыв – в стороне от места, куда упала граната. Ее попросту отбросили.

Этой был плохой признак. Это был очень плохой признак – сегодняшний противник оказался слишком хорош и не походил по повадкам на мятежников. В подобных ситуациях группы вызывали подмогу – на «отбой», однако капитан полагал, что все еще не так плохо.

– Может, вызовем Краузе и других ребят? – предложил Госкойн, тяжело переводя дух после своей смены волочения ревизора.

По веткам хлестнула брошенная граната. Она взорвалась в воздухе, и майор получил в спину еще один осколок.

Группа залегла. Они не знали, где противник, и это было скверно.

– Так ничего не получится, кэп, – негромко сказал Рихман. – Мы шумим, а они все видят…

– Что предлагаешь?

– Идите, а я прикрою.

– У нас так не принято. Один ты не останешься.

– Пусть мне Джим поможет. Он парень толковый. Давайте, кэп, идите, а то они нас просто загонят.

– Симмонс, слышал?

– Да, сэр. Я остаюсь.

– Не задерживайтесь, – сказал Тони, и его голос дрогнул.

После краткой передышки группа с раненым майором двинулась дальше – до болота оставалось каких-то сто пятьдесят метров, и вертолет накручивал круги где-то неподалеку.

Скоро шорох травы и шаги затихли, а им на смену пришли другие звуки – это едва слышное передвижение можно было разве что ощутить.

Рихман молча указал на толстое дерево, потом на себя и на правый фланг. Джим кивнул. Ему предстояло вызвать огонь на себя, чтобы сержант нанес удар с тыла.

Огромный Рихман растворился в зарослях, да так, что не закачалась ни одна ветка. Джим такого еще не умел, однако он уже научился, как выражался Шульц, не отсвечивать. То есть не просто не двигаться, но даже не привлекать внимание, если противник практически смотрит на тебя.

Джим осторожно выглянул из-за дерева и обомлел. Он заметил не менее десятка человек в странной темно-зеленой форме. Они тоже заметили опасность и моментально попрятались. Вот были – и уже нет никого.

Плохо. Джиму следовало шуметь, отвлекать внимание от Рихмана, а получалось, что он не знал, куда стрелять.

Пришлось действовать наобум.

Приметив в двадцати метрах толстое дерево, за которым просто обязан был кто-то прятаться, Джим снял с пояса гранату и, примерившись, аккуратно бросил ее, как учил Шульц – с отскоком. Граната ударилась в другое дерево и отскочила прямо под ноги прятавшегося врага. Времени отпрыгнуть у него уже не было. Грянул взрыв, и тело в зеленой форме словно мешок отлетело на несколько метров и рухнуло в кусты.

Пораженные таким коварством, товарищи убитого стали стремительно наступать, прыгая от дерева к дереву. Джим дал очередь из автомата, понимая, что за всеми не успевает.

Враги открыли ответный огонь.

Первая же пуля сшибла с Джима кепи и контузила разведчика. Из прочерченной на голове бороздки на лицо полилась кровь. Сорвав еще две гранаты, Джим не раздумывая бросил их прямо перед деревом, за которым полыхнула вспышка автоматного выстрела.

Они взорвались дуплетом, и двое нарвавшихся на осколки врагов полетели на землю. Джим слышал их стоны, однако выглянуть не решался, слишком уж хорошо они стреляли.

Затем переложил автомат в левую руку, а в правую взял нож – так надежнее. Он понимал, что стрелять ему уже не дадут. Наверное, следовало вспомнить всю жизнь, раннее детство, школу, мать, но Джим думал лишь о том, достаточно ли он дал времени Рихману.

Послышались быстрые шаги и справа мелькнула тень. Джим замахнулся ножом, но неожиданно услышал голос сержанта:

– Спокойно, парень, это я.

– Сэр?

Рихман опустился на траву рядом.

– А ты небось помирать здесь собрался? – сказал сержант, осторожно дотронувшись до живота. – Ушли они.

– Как ушли? – не поверил Джим.

– Ушли, и все. Как только поняли, что я в тыл зашел. Понятливые гады и расчетливые.

– Среди них были раненые, – вспомнил Джим, выглядывая из-за дерева.

– Они всех утащили – и раненых, и убитых. Всех, кроме одного, – и сержант показал Джиму окровавленный нож. Затем вытер его о траву и придавил ботинком подкравшегося шипохвоста. – Ладно, давай уходить – нужно возвращаться к нашим. – Сержант убрал нож и осторожно поднялся. – Думаю, они еще вернутся. Что с головой – ранен?

– Царапина, – ответил Джим, вытирая с лица кровь. Затем поднял простреленное кепи и водрузил на место. – Я готов.

– Ну идем.

Джим подхватил автомат и поспешил за Рихманом. Поминутно оглядываясь, они шли быстро, как только могли.

Чтобы не получить пулю, сержант по рации предупредил разведчиков о своем подходе.

Основная группа дожидалась их в полусотне метров от болотца, за сплетенной из лиан стеной. Почуяв чужаков, болотные змеи ползли к ним со всех сторон, и разведчикам приходилось отвлекаться, чтобы расшвыривать шипящих и плюющихся ядом гадов.

Тони, увидев друга живым, обрадовался, а капитан тихо спросил:

– Где они?

– Убрались, как только поняли, что я зашел с тыла, – пояснил Рихман.

– У них есть потери?

– Я достал одного ножом, Джим обошелся гранатами – одного наповал, еще двоих крепко поранило.

– Молодец, Джим, – сказал Саскел, и эти слова в непростой обстановке значили больше, чем медаль. Капитан связался с вертолетчиком:

– Байрон, ты как?

– Нормально. Полбака горючего еще есть.

– Попытайся нас вытащить отсюда.

– Хорошо, я уже иду.

Стрекотавший в отдалении вертолет двинулся к болоту. Это стало понятно по усиливающемуся шуму турбин. Вынырнув из-за макушек деревьев, машина начала снижаться, и в этот момент неподалеку заработал пулемет.

Это было крупнокалиберное оружие, возможно, на специальном зенитном станке. Джим видел, как от вертолета полетели куски обшивки и Байрон положил машину практически на бок. В таком положении он выскочил из зоны обстрела, и вертолет снова скрылся за деревьями.