руки на груди, и лениво наблюдал за происходящим. Он чувствовал себя хозяином положения.

Я устроился на свободном кресле, ловя на себе любопытные взгляды.

— Коллеги, начинаем. Сегодня на повестке перераспределение бюджета. Прошу докладчика.

Замглавы по финансам встал, поправил галстук, слегка откашлялся и, взглянув в бумаги, начал:

— Начнем с Белоярского района. В связи с дефицитом бюджета района мы вынуждены провести корректировку расходов. Существуют объективные приоритеты — сферы, требующие немедленного финансирования. ЖКХ, дороги, программы развития спорта…

Я слушал молча, внимательно отмечая, кто из присутствующих кивает в такт словам докладчика, кто сидит с равнодушным лицом, а кто уже явно задумался о чём-то своём.

Докладчик, выдержав паузу, перешёл к главному:

— В связи с этим предлагается пересмотреть финансирование отдела культуры. Мы считаем, что…

Я следил за его речью, но вдруг заметил движение у входа и невольно напрягся. В зал зашёл… наш управдом! Спокойно, не привлекая к себе лишнего внимания, он занял место на задних рядах, явно стараясь не мешать.

С чего бы это? Нет, заседание открытое, вход свободный. Но всё-таки… какая ему до этого забота? Хотя, может, просто от нечего делать — всё-таки пенсионер, времени у него хоть отбавляй.

Я бросил быстрый взгляд на Рубанова. Тот слегка подался вперёд, лениво оглядел зал, задержался на мне, но ничего не сказал.

— … средства должны быть направлены в более приоритетные сферы, — продолжал докладчик.

Я поднял руку и тут же встал:

— Одну секундочку!

В зале стихло, все взгляды устремились на меня.

— Сокращать финансирование культуры — это всё равно что отрезать себе руку, — сказал я твёрдо. — Именно через культуру люди по-настоящему меняются. А вы предлагаете просто оставить её на голодном пайке?

Заместитель по финансам, который всё это время задумчиво постукивал ручкой по столу, вдруг поднял голову и хмыкнул:

— Видели мы вашу культуру!

Гулкий ропот прокатился по залу.

— Как вас там… Максим Валерьевич? — продолжил он, глядя на меня с прищуром. — Давайте смотреть правде в глаза. Культура — это всего лишь приложение. А у нас есть более серьёзные проблемы.

Я не отвёл взгляда:

— На серьёзные проблемы и выделяются серьёзные деньги. Только вот они куда-то исчезают, а проблемы не решаются.

Зал замер. Кто-то нервно откашлялся.

Заместитель по финансам неловко поправил галстук, потянулся к стакану воды и сделал пару быстрых глотков.

— Значит, так, Максим Валерьевич, — сказал он, выпрямляясь. — Если это все ваши возражения, а других нет, то переходим к голосованию.

И тут с задних рядов раздался громкий голос:

— Я категорически против!

Я резко обернулся.

Конечно, я не ошибся — в ход заседания вмешался старик-управдом.

Он сидел в конце зала, до этого лениво опираясь локтем на переднее кресло. Но теперь он поднялся, переводя взгляд с чиновников на Рубанова.

— Я правильно понял, что хотят срезать культуру, но при этом тратят миллионы на всякие «консультационные услуги»?

В зале раздался лёгкий шум. Кто-то замер, кто-то быстро начал листать бумаги, сверяя цифры, о которых говорил старик.

— Нам тут рассказывают о приоритетах, — его голос был ровным, но в нём звучал скрытый нажим. — Но я правильно понимаю, что приоритеты — это только то, что удобно определённым людям?

Я заметил, как Рубанов напрягся, его руки сжались на подлокотниках кресла.

— Если культура «не важна», — продолжил управдом, — может, тогда и ваши «совещания» на пятьсот тысяч тоже не важны? Или «исследования общественного мнения», на которые уходят миллионы?

— Что вы такое говорите! — возмутился Рубанов.

В зале зашептались. Гул голосов становился всё громче, но я не вмешивался — начиналось что-то интересное. Похоже, управдом тут знал больше, чем я.

— Чего этому полковнику на пенсии не сидится… — донеслось откуда-то сбоку.

— Старый чекист, вечно что-то роет…

Я внутренне напрягся. Полковник? Чекист? Интересно… Вот откуда у него эта хватка, эта манера говорить так, что не возразишь.

Я скользнул взглядом по лицам чиновников. Те, кто ещё недавно кивал в такт словам Рубанова, теперь не торопились поддерживать его. Они колебались. Другие, наоборот, углубились в бумаги, быстро просматривая цифры, будто пытались ещё раз убедиться в своей правоте.

Рубанов тоже видел это. Он едва заметно подался вперёд, словно хотел что-то сказать, но передумал. Любое его слово сейчас могло сыграть против него.

— О каких таких совещаниях идёт речь? Все совещания либо бесплатные, либо регламентированы! — поспешно возразил заместитель по финансам.

Он нервно откашлялся, пролистал бумаги, цепляясь за цифры, как за спасательный круг:

— Речь не о совещаниях, а о грамотном распределении бюджета. Деньги должны работать там, где они принесут максимальную пользу.

Управдом усмехнулся, окинул зал долгим взглядом и, выдержав паузу, спокойно произнёс:

— Вот, например, такие совещания.

Семеныч достал из папки сложенный лист. Я сразу узнал его — тот самый документ, который он забрал в ЖКХ.

В зале послышались удивлённые возгласы.

— Вот моя консультация в школе по основам безопасности жизнедеятельности… Стоимость — 500 000 рублей. Я же давал ее абсолютно бесплатно! — сказал управдом.

— Какой кошмар… — пробормотал кто-то в зале.

— Можно посмотреть?

Управдом молча передал листок, пустив его по рядам. Он говорил спокойно, без эмоций, но прекрасно знал, что каждое слово било точно в цель.

Я видел, как баланс в зале начал смещаться. Рубанов тоже это понял.

— Вы говорите о системных решениях, — продолжил управдом всё тем же ровным голосом. — Но на деле просто перекраиваете бюджет в свою пользу. И все это понимают.

В зале началось оживлённое обсуждение. Голоса смешались, кто-то ожесточённо спорил, кто-то напряжённо молчал.

И вдруг Рубанов выхватил листок. Я увидел, как он мельком окинул его взглядом… и резко поднёс ко рту. Гадина-то какая, он явно собирался его съесть. Нет бумажки, нет доказательств, а электронная эра ещё не пришла.

Я шагнул вперёд и перехватил его руку. Рубанов рванул руку, пытаясь вырваться, но я сжал его запястье крепче.

— Что это ты делаешь? — процедил я, глядя ему прямо в глаза.

Он не ответил. Вместо этого резко дёрнул голову вперёд и умудрился урвать уголок документа зубами. Бумага исчезла у него во рту. Он жевал быстро, судорожно, как будто от этого зависела его жизнь.

В зале повисло ошарашенное молчание. Кто-то тихо ахнул, кто-то нервно хихикнул. Я рванул документ из его руки. Рубанов ещё пытался сопротивляться, но я выдернул листок и прижал к