Многие годы спустя Елизавета говорила, что Филипп влюбился в нее при первой же встрече. Он хранил молчание по этому поводу. Если эти двое и договорились о чем-то, их договор никогда не был реализован. Но к тому времени, когда Филипп познакомился с Елизаветой, он уже понял, что Мария ни на что не годится. Возможно, Филипп действительно был влюблен в Елизавету. Или это была всего лишь похоть. Или он планировал наперед и хотел заранее договориться со следующей королевой Англии. Это не имеет никакого значения. В любом случае ему нужна была Елизавета, а не Мария. И все это заметили.

К августу стало ясно, что никакого ребенка нет, и 4 сентября Филипп уехал, объявив, что долг зовет его в другие места[183]. Он не возвращался два года. В его отсутствие Елизавете позволили вернуться под домашний арест, на этот раз более мягкий. Мария устраивала истерики, рыдала, стучала кулаками и про себя проклинала незаконнорожденную сестру. В 1557 году Филипп вернулся, но лишь на месяц и в поисках поддержки испано-габсбургского нападения на Францию. Мария, разумеется, оказала ему всяческую поддержку (кроме всего прочего денежную), несмотря на то, что брачный контракт категорически запрещал это делать. Мария не слишком много получила за свои деньги. Результатом визита Филиппа стала ее вторая ложная беременность и потеря Кале, последней английской территории во Франции.

Посмешище всей Европы, ненавидимая большинством населения, покинутая мужем и оскорбленная до глубины души здоровьем младшей сестры, Мария начала угасать. В сентябре этого года Филиппу сообщили, что его жена при смерти. В ответ он отправил посланника к Елизавете с предложением о браке.

Итак, Мария любила Филиппа, Филипп хотел Елизавету, а Елизавета мечтала только о фамильных драгоценностях. О, эти любовные треугольники…

Для Филиппа брак с Марией был исключительно политической сделкой и ничем бóльшим. По свидетельству его друга и гостя на свадьбе Руя Гомеса де Сильвы, «без божьей помощи эту чашу не выпить»[184]. Поэтому, когда Мария умерла через несколько лет после свадьбы, он не слишком расстроился. И почти мгновенно сделал предложение ее младшей сестре. (Дело вкуса, но это все равно что обезглавить свою жену, а потом жениться на ее молоденькой безграмотной кузине-нимфоманке. Для Тюдоров это классика жанра.) Елизавета, по слухам давшая клятву никогда не выходить замуж, сочла предложение сомнительным и по личным, и по политическим причинам и открыто заявила об этом.

Причины ссоры между сестрами ясны. Но загадкой является глубина ненависти и напряжения, существовавших в то время между Англией и Испанией. Десятилетиями эти страны вели холодную войну. Но почему? Почему англичане ненавидели испанцев с такой силой и почему испанцы платили им той же монетой? Ответ, как выясняется, отсылает нас снова назад, к Генриху VIII. Он не только посеял вражду между своими женами и дочерьми. Он в ответе и за враждебность между Англией и Францией, кульминацией которой впоследствии стали англо-испанские войны.

Его Акт о супрематии 1534 года стал следствием его отчаянного желания аннулировать свой брак с королевой Екатериной, матерью Марии. Напомню: она была испанкой. Но в конечном итоге этот акт принял форму возмездия католической церкви. Церковные земли, богатства и драгоценности перешли к короне и аристократии. Акт о супрематии стал частью систематического уничтожения католической церкви в Англии. И хотя этот процесс обогатил английскую аристократию, он же стал основанием для напряжения между Испанией и Англией.

Понятно, что Испания была оскорблена, когда Генрих выкинул из своей жизни Екатерину Арагонскую, дочь католических королей, ради горячей штучки (Анны Болейн), а потом объявил наследницу престола, наполовину испанку, незаконнорожденной. Но они были возмущены еще больше, когда Генрих порвал с церковью, «упразднил» аббатства и монастыри, а потом объявил себя Главой английской церкви.

Разрыв между двумя странами опасно затянулся, когда Генрих принялся жениться, избавляться от жен, снова жениться, терроризировать своих детей и казнить друзей под воображаемыми предлогами. Стало ясно, что действия Генриха не были по сути направлены против католической церкви как таковой. Это были поступки сумасшедшего. Испания успокоилась еще больше, когда Мария взошла на престол, после того как краткий период была регентом при малолетнем сыне Генриха. Мария успела достичь двух желанных для нее целей: она помирила Англию с Римом, вернув католичество в Англию, и отомстила за мать посредством церкви, объявив, что брак ее родителей был аннулирован незаконно. Она даже вышла замуж за наследника испанской короны, не обращая внимания на крайнее недовольство своего народа.

Но англичане терпеть не могли Филиппа, Филипп не выносил Марию, Мария никак не могла забеременеть, а потом она умерла. После смерти Марии Елизавета заняла трон. И она ясно дала понять, что она не возьмет в мужья самого завидного холостяка в христианском мире.

Разочарование.

Поэтому две страны вернулись к исходной точке, но между Филиппом и Елизаветой было намного больше личной неприязни, неловкости и оскорбленных чувств, чем между их отцами Карлом V и Генрихом VIII. Но все же никто не желал открытого конфликта, поэтому страны годами существовали в условиях холодной войны. Испания щеголяла богатствами и неоспоримым господством на морях, объявив английскую торговлю и исследования Нового Света незаконными. Елизавета со смехом потчевала иностранных вельмож рассказами о том, как Филипп пытается безуспешно запугать ее, намеренно задевая его гордость. Но были и более серьезные разногласия. Филипп десятилетиями вел священные войны против протестантов, в частности в Нидерландах, куда очень многие английские протестанты бежали во время правления Марии Кровавой. Елизавета, в свою очередь, всегда закрывала глаза на то, что ее подданные атаковали испанские корабли в море, топили и грабили их, зная, что им за это ничего не будет.

На самом деле одной из двух главных причин вражды между Англией и Испанией был тот факт, что испанцы называли англичан «морскими псами» в испанских водах, имея в виду пиратов, открыто атаковавших испанские торговые и грузовые суда. Елизавета сама едва терпела этих пиратов, но позднее, по мере того как ее желание получить жемчужину, подобную «Перегрине», росло пропорционально ее решимости унизить испанцев, она использовала пиратов. Именно эти пираты со временем образуют костяк самого лучшего военного флота в мире.

О Марии можно сказать много неприятного: злобная, недовольная, мстительная. Она, разумеется, завидовала своей младшей сестре, но глупой она не была. Когда ей стало ясно, что она умрет, не оставив наследника, а муж ее покинул, королева неохотно и с огромным отчаянием оставила трон Елизавете, хотя бы только для того, чтобы спасти и без того разрушенную страну от новой гражданской войны. Мария не могла лишить свою сестру короны, но одно желание Елизаветы она могла саботировать. Мария особо отметила в своем завещании, что, хотя все драгоценности короны переходят новой королеве, Филиппу следует отдать все те драгоценности, которые он подарил ей, включая «Перегрину».