Я видел, как все ее тело покрывается холодной сыпью: снова, как сразу после окончания телефонной беседы, она смотрела на меня, меня не видя. Зябко передернув тонкими плечами, пошла в кухню. Вернулась в гостиную с двумя чашками. Потом принесла два блюдца. Затем — пузатый коричневый чайник с выгнутым горлышком, две чайные-ложечки, сахарницу. Опрокинула чайник горлышком в одну из чашек. Чайник был пуст.

— Я забыла налить воды, — сказала она тихо. — Совсем потеряла голову.

Я взял чайник из ее рук, холодный и легкий.

— Давай я помогу тебе.

Она кивнула.

Маленькая, тесная, опрятная кухонька. Мне было видно, как надевает она майку, берет с дивана трусики, поднимает с пола джинсы. Пришла ко мне уже одетой. Телефон зазвонил снова, когда вода почти закипала.

— Не поднимай, — сказал я.

Опустив голову, пошла в гостиную.

— Да, — услышал я ее тихий голос, когда звонки прекратились. — Ведь я же сказала, что не могу.

Чайник закипел, забрызгал из горлышка каплями воды, налитой чересчур обильно, был снят с огня, огонь был выключен, кипяток залит в другой чайник, заварочный, с которым Анна вышла в гостиную.

Я услыхал ее шаги только тогда, когда была она уже в кухне.

— Мне нужно идти, — сказала она.

Вздохнула.

— Ты все слышал…

Я все слышал и понял, что отказаться было нельзя.

— Ты подождешь меня здесь? Ты не уйдешь? Ты на меня не злишься?

Я не зажигал в кухне свет. Она обняла меня, и я почувствовал, как дрожит ее тело. Должно быть, ей было холодно. За темным кухонным окном стояла ночь.

24

Она больше не стала плакать, поверив, что я дождусь ее возвращения. Провела меня по крохотной своей двухкомнатной квартирке, показала спальню с двуспальной кроватью, в которой надеялась провести со мной остаток ночи — после того как вернется; объяснила, как работает телевизор, заставила обещать, что я обязательно съем все, что приготовила она мне на скорую руку; приняв ванну, я мог вытереться банным полотенцем, специально для меня принесенным из шкафа в спальной комнате. Запасные ключи лежали в деревянной шкатулке на полке у двери. Ключей было два, замков — три; разница объяснялась тем, что один из замков не работал. Я не спрашивал, когда она вернется: если учесть, какую именно работу ей предстояло исполнить, она вряд ли могла ответить на этот вопрос.

Ключ еще поворачивался в замке запираемой ею двери, когда я стал надевать ботинки: торопясь, боясь отпустить ее слишком далеко и не найти потом на улице. Сборы были непродолжительны: перчатки остались в карманах пальто, пальто висело на вешалке, а кроме этого у меня ничего с собой не было. Свет в гостиной я оставил.

Если столкнусь с ней в подъезде, если увидит она меня на улице, скажу, что решил проводить ее до дороги.

Как можно тише открыл оба замка, на которые она заперла дверь. В темном подъезде было тихо. Лестница передо мной была пуста. Спустившись к окну между этажами, увидел, как идет она через двор к знакомой мне арке, ведущей к дороге, где предстояло ей поймать машину.

Ветер стих, сыпал слабый, едва заметный снег. Она не оглядывалась, торопясь, иногда подбегая, приближалась к арке, а за ней приближался к арке ее неведомый спутник — я. Вот у арки она поскользнулась на ледке, раскатанном в снегу детьми, и чуть не упала; от ожидания ее падения у меня сжалось в груди. Но она устояла, гибкая, легкая девочка, побежала дальше. Я так и не спросил, как зовут ее дочку — которой, в отличие от сверстниц, вряд ли когда-нибудь удастся уговорить маму взять ее с собой на работу.

Кстати, отчего она так торопилась? Потому что опаздывала на встречу — или спешила вернуться ко мне?

Я потерял ее из виду, когда она вбежала в арку. Ускорив шаги, я вошел в арку, держась у стены, за колоннами, чтобы не быть увиденным. Здесь мне пришлось остановиться: Анна была в двадцати шагах от меня, стояла на тротуаре у обочины дороги, вытянув руку, показывая водителю подъезжающей машины, что нуждается в его помощи. Водитель машину остановил, но тут же отъехал: либо не по пути, либо не сошлись в ценах. Проехало еще несколько машин, пара остановилась. В одну из них, открыв заднюю дверцу, она и села. Машина тронулась. К сожалению, мне не удалось рассмотреть ее номер.

Теперь мне должно было сильно повезти.

Первая машина проехала мимо, не притормозив. Второй водитель, выслушав мой краткий рассказ о том, что мне необходимо проследить за сестрой, молча поднял стекло и уехал. За ним подъезжала желтая «волга» с зеленым огоньком в верхнем углу ветрового стекла.

Место сестры в моем кратком повествовании заняла дочь.

Такси тронулось и поехало; вместе с ним, сидя на переднем сиденье, рядом с немолодым, нелюбопытным, спокойным водителем, поехал и я.

— А что с дочкой-то? — спросил он, когда у светофора мы нагнали ее машину.

Об этом я не задумывался.

— Жена попросила. Боится, что она… Что у нее не те друзья.

Красный, желтый, зеленый. Повернули налево, выехали на какой-то проспект, название которого я представлял себе лишь приблизительно.

— А сколько ей?

— Шестнадцать.

Шофер закивал головой.

— Самый опасный возраст. Самый опасный. У меня вон тоже…

Здесь он, помрачнев и нахмурившись, замолчал. Мне так и не довелось узнать, чем второпях выдуманный мною сюжетец напомнил ему собственную жизнь.

Он дважды проехал на красный свет, хоть я и не просил его об этом. В первый раз дело было на совершенно пустом перекрестке, где кроме нас и удалявшейся от нас светлой «лады» никого и ничего не было; второй раз перекресток был покрупней, оживленный, с милицейской будкой — к счастью, пустой. Нам посигналили.

— Вроде она? — спросил он, кивнув на машину впереди.

Автомобильный поток сворачивал на ту самую улицу, по которой, покинув экспресс, этим вечером я поднимался в гостиницу. Один, второй, а за ним и третий, и четвертый перекресток остались позади. Дорога была чистая, словно снег здесь падал только на тротуары. Мне вспомнилось, что водитель, выслушав мой рассказ, посадил меня, не спросив о цене.

Ее машина свернула налево; мы остановились, отрезанные от нее встречным потоком; на мое счастье, сразу за поворотом остановилась и «лада». Задняя дверца машины открылась. Из машины вышли водитель — и девушка, сидевшая на заднем сиденье. Мужчина что-то говорил ей; она покачала головой и пошла через дорогу. Мужчина провожал ее взглядом. Мы тронулись, пересекли