Но сама она рассказывает другое: все началось с полученного от Тинсли извещения о том, что ее ка ндидат у ру не буду т выдвигать на позицию партнера. Согласно ее письменным показаниям, «после этого сообщения он сказал: учитывая, что у кандидата должен быть дополнительный опыт работы с основными клиентами, а ваш муж переезжает в Бостон, мы думаем, что вам нет смысла здесь оставаться». Она планировала ездить в Бостон по выходным, чтобы проводить время с мужем (он собирался учиться в Гарварде). Ее претензии частично основаны на аргументе, что McKinsey определила ее будущее как сотрудника с учетом ситуации с ее мужем. Кроме того, опыт работы с основными клиентами McKinsey обязателен для карьерного роста, и Портер утверждает, что за годы работы в Фирме несколько раз поднимала перед своими руководителями вопрос, почему ей не поручают больше проектов основных клиентов. По ее словам, ей отвечали, что она уже работает над очень важными проектами и уверенно идет по пути к позиции партнера.

Портер также заявляла, что на протяжении карьеры в McKinsey ее хорошо оценивали, продвигали по службе и выплачивали ей крупные премии за эффективность каждый год. Ей много раз говорили, что она идет к статусу партнера (до того в техасском офисе McKinsey не было женщин-партнеров). Она и ее свидетели считали, что в McKinsey женщин развивали не так активно, как мужчин, что встречи по оценке эффективности работы женщин были несколько поверхностными, а сотрудникам-мужчинам давались конкретные оценки с очень подробными замечаниями о том, что им нужно сделать для дальнейшего продвижения.

Дело Портер также вынудило McKinsey открыть кое-какие плотно закрытые двери. Свидетели ее карьеры получили доступ к некоторым данным, чтобы сделать заключение о финансовых потерях, которые Портер понесла, не став партнером McKinsey, а также об общем положении сотрудниц в McKinsey. Юристы Портер обратились к доктору Лючии Альбино Джилберт, которая десять лет работала исследователем и преподавателем в области карьеры женщин. Она стала свидетелем-экспертом для оценки статуса женщин в McKinsey. Доктор Джилберт применила к McKinsey длинный список стандартов и заключила, что Портер действительно подвергалась гендерной дискриминации. Согласно Джилберт, женщины составляют менее 5 % из 465 партнеров и директоров Фирмы. В техасском офисе на время работы Портер не было ни одной женщины на таком посту (впервые она появилась в 1995-м). С 1978 по 1993 годы техасский офис McKinsey нанял 22 женщин и 127 мужчин. Доктор Джилберт отметила, что к январю 1993 года на позиции партнеров и директоров оказались 12 из этих мужчин, но ни одной женщины. Кроме того, 41 % женщин в тот период ушли из McKinsey с позиции младшего консультанта, а среди мужчин этот показатель составил 27 %. Среди мене джеров проектов прослеживалась такая же закономерность. На уровне старших менеджеров проектов текучка кадров среди женщин составляла 100 %, а среди мужчин – 30 %. «Эти цифры соответствуют сообщениям о явлении, которое названо “стеклянным потолком”: существование невидимых искусственных преград, которые не дают женщинам и представителям меньшинств продвигаться вверх по корпоративной лестнице, чтобы занять руководящие должности», – написала Джилберт в своем отчете.

Она приводит два случая, когда Портер высказывала партнерам McKinsey (мужчинам) сомнения в результатах проведенных ими исследований. Те, кто критикует реакцию мужчин на подобные вызовы, называют это «выходом за рамки роли» – в данном случае роли женщины. Еще возникла так называемая проблема нулевой среды: по словам Джилберт, у женщин создают ложное впечатление об их положении в организации или дают туманные, неконкретные отзывы об эффективности их работы.

Джилберт рассмотрела документы с оценкой эффективности двоих сотрудников McKinsey, выдвинутых в кандидаты на позицию партнеров, и сравнила их с оценками, которые получала Портер. Обоим мужчинам четко сообщили, какие действия они должны предпринимать для дальнейшего роста и что им нужен сильный наставник. «Отзыв, который получила г-жа Портер, был более широким по характеру и принял вид следующих общих замечаний: “отвлекаться от аналитической работы, чтобы посмотреть на ситуацию в целом”, “более спокойно принимать неизбежные изменения, неопределенность и двусмысленность, свойственные нашей работе” или “продолжать работать над взаимодействием с командой”».

Некоторые данные дела относятся к «оценке экономического ущерба, который понесла Сюзанна Портер». Этот отчет составил доктор Эверетт Диллман. На основании предоставленных Фирмой цифр он заключил, что к 1995 году сотрудники McKinsey, выбранные партнерами (уровень младших партнеров), зарабатывали $417 730 в год (сюда входила зарплата, премии и льготы). Например, к 1995 году базовая зарплата партнера составляла $175 000 в год, а премия – $155 116, взносы в пенсионный фонд – $18 000, а заветные акции McKinsey, которыми он владел, выросли в цене на $8883. В одном случае из-за дополнительных вознаграждений, пособий на лечение и страхования жизни общая сумма составила $447 830 в год. По долгосрочным прогнозам, финансовая разница между консультантом McKinsey и независимым консультантом (при условии успешной карьеры обоих) за всю жизнь должна была дойти примерно до $30 млн. Это позволяет составить некоторое впечатление о прибылях, доступных для избранных в мире McKinsey. И в этом – большая разница между McKinsey и иезуитским орденом.

Окончательное решение в деле Сюзанны Портер должен вынести окружной суд США. Но некоторые последствия уже есть: техасский офис McKinsey неожиданно для себя получил уроки щепетильности, а до уровня партнера наконец добралась женщина, хоть и не Портер. Другой вопрос, насколько хорошо это дело отражает растущую роль женщин в американском бизнесе – факт, с которым еще предстоит столкнуться консалтинговой отрасли, где преобладают мужчины. Можно ожидать, что со временем все больше женщин будет преуспевать в консалтинге – и не только в McKinsey, но и у ее конкурентов, потому что консалтинговые фирмы очень трепетно относятся к своему имиджу и прекрасно сознают, что клиенты должны чувствовать себя комфортно. McKinsey уже давно удается создавать у них такое ощущение, и это не случайность.

История повсюду следует за организациями: иногда как назойливый родственник, а иногда как желанный старый друг. Она может стать предупреждением о неблагоприятных событиях, которых можно избежать, или образцом, по которому строится организация. В случае с McKinsey верны оба варианта. В своем нынешнем виде это компания, уходящая корнями в эпоху депрессии; ее становление пришлось, по сути, на крупный консалтинговый проект, в ходе которого появилось много важных врагов, с последующими битвами и беспорядком. От компании, которую основал Джеймс Маккинзи, впоследствии возглавивший Marshall Field & Co. в Чикаго, осталось просто название и большая часть ранней консалтинговой философии McKinsey.

Но что бы увидел археолог от бизнеса, докопавшись до истоков компании через десятилетия истории? Человека, обладающего необычайной решимостью, который желал обелить репутацию менеджмент-консалтинга и придать ему такую же респектабельность, какой обладали медицина или право.

На момент написания этой книги Марвин Бауэр находился в отставке и жил во Флориде.[7] Он до последнего посылал служебные записки Раджату Гупте и своим старым друзьям и партнерам в McKinsey. Он получил юридическое образование, но всегда больше интересовался решением проблем, которое лежит в основе консалтинга на высшем уровне. Бауэр завоевал статус «святого-покровителя» в McKinsey и в мире консалтинга в целом. Он всегда оставался человеком с высокими стандартами, который почти с самого начала настаивал на том, что жизнь (или смерть) Фирмы будет зависеть от ее репутации. В своей работе он исходил из предположения, что польза, которую Фирма принесет клиентам, будет настолько очевидна, что сомнения в ее репутации в своей области даже не будут возникать.