Бесчисленное множество оленей и других животных, которых мы увидели, объяснялось, по-видимому, соседством с пустыней, откуда они забегали сюда для прокорма и отдыха. Здесь мы запаслись мясом и различного рода кореньями, которые заменили нам хлеб и в которых негры разбирались лучше, чем мы. Запаслись мы также и водой на двадцать дней из расчета одной кварты в день на каждого негра, трех пинт в день на каждого из нас и трех кварт на каждого буйвола. Так, нагрузившись для долгого изнурительного перехода, мы отправились в путь. Все были здоровы и бодры, хотя не все могли одинаково переносить усталость. Но главное наше горе заключалось в том, что у нас не было проводника.

С момента, когда мы ступили в пустыню, настроение наше сделалось подавленным, так как песок оказался таким глубоким и так обжигал ноги, что, с трудом проковыляв, сказал бы я, а не пройдя по нему семь-восемь миль, мы смертельно устали и ослабели. Даже негры легли на землю и тяжело вздыхали, точно загнанные вьючные животные.

Тут оказалось, что и условия ночлега весьма вредны для нас. Прежде мы строили хижины и спали в них, укрывшись от ночной свежести, которая в этих жарких краях особенно губительна. Здесь у нас не было никакого прикрытия после тяжелого перехода, ни деревьев, ни даже кустов. Но что было особенно устрашающе, ближе к ночи мы услыхали волчий вой, львиное рычание, рев диких ослов и много других отвратительных и не знакомых нам звуков.

И мы пожалели о своей неосторожности: ведь мы, по крайней мере, могли бы захватить с собой шесты или жерди и на ночь окружать себя частоколом, чтобы хоть спать в безопасности, каковы бы ни оказались прочие неудобства. Как бы то ни было, под конец мы все же нашли способ, несколько облегчивший наше положение. Сначала мы воткнули в землю все имевшиеся у нас копья и луки, затем кое-как соединили их верхние концы и развесили на них плащи – получилось что-то вроде скверной палатки. Все это мы накрыли леопардовой шкурой и еще несколькими имевшимися у нас шкурами. В итоге вышло довольно сносно. Мы улеглись и в первую, по крайней мере, ночь спали превосходно. На всякий случай мы выставили стражу, состоящую из двух наших, вооруженных фузеями, – мы сменяли их сначала каждый час, а затем каждые два часа. Оказалось, что поступили мы совершенно правильно, ибо часовые обнаружили, что пустыня кишит всякого рода хищными животными, причем некоторые из них приближались к самому входу в нашу палатку. Но часовым было приказано не тревожить нас ночной стрельбой, а только встречать зверя холостыми выстрелами. Так они и поступали, и этого оказывалось достаточно, так как хищники, завидев вспышки, ревя или завывая, немедленно убегали в поисках другой добычи.

Если мы устали от дневного перехода, то не меньше устали и от ночного сна. Но черный князек утром заявил нам, что хочет дать один совет, и совет этот оказался превосходным. Он заявил, что если мы будем путешествовать и дальше по пустыне без всякого прикрытия на ночь, то это нас погубит. Поэтому он советует вернуться к речке, у которой мы провели прошлую ночь, и оставаться там до тех пор, пока мы не построим себе такие, как он выразился, дома для ночевки, которые сможем переносить с собой. Так как он уже немного владел нашей речью, а мы к тому же превосходно усвоили его знаки, то легко его поняли: он советовал нам вернуться и сплести большие циновки, а мы вспомнили, что видели у речки много тростника, из которого туземцы их плетут. Этими циновками мы сможем на ночь накрывать палатки.

Мы одобрили его совет и немедленно решили вернуться, согласившись, что лучше нести меньше съестных припасов, зато иметь с собой циновки для прикрытия на ночь. Несколько человек, самых быстрых, вернулись к реке значительно скорее, чем мы шли от нее накануне. Остальные, так как торопиться было некуда, сделали по пути привал, переночевали еще раз и подошли к нам на следующий день.

На обратном пути, продолжавшемся два дня, наши товарищи встретились с чрезвычайно поразившим их обстоятельством, которое научило их быть осторожнее впредь, когда разлучаются с остальными. Дело было вот в чем: утром второго дня, пройдя с полмили и обернувшись назад, они увидели в воздухе огромное облако пыли, какое бывает летом, когда передвигается большое стадо. Только это облако было значительно больше. Они ясно увидели, что облако идет следом за ними и приближается гораздо быстрее, чем они успевают уходить от него. Песчаное облако было так велико, что нельзя было разглядеть, кем оно поднято, и наши решили, что их преследует целое войско. Но потом они сообразили, что идут из огромной необитаемой пустыни и невозможно, чтобы какое-то племя получило сведения о них и о пути, которым они идут. Следовательно, если это войско, то оно, подобно им, лишь случайно идет тем же путем. С другой же стороны, зная, что в этом краю нет лошадей, и видя быстроту, с какой надвигалось облако, они заключили, что это, должно быть, огромная стая хищников, которые устремились, быть может, к холмам на водопой. Но в этом случае стая всех их сожрет или растопчет.

Обдумав все это, они внимательно посмотрели, в каком направлении движется облако, и свернули немного к северу, надеясь, что так оно минует их. Отойдя в сторону приблизительно на четверть мили, они остановились посмотреть, что представляет собой облако. Один из негров, более быстрый, чем остальные, вернулся немного назад, но через несколько минут прибежал так быстро, как только позволял песок, и знаками объяснил, что это большое стадо чудовищно огромных слонов.

Так как наши подобного никогда не видели, им захотелось посмотреть на слонов, хотя они немного и побаивались. Слон, конечно, создание тяжелое и неповоротливое, но в глубоком песке он движется с большой скоростью. И люди быстро утомились бы, если бы пришлось уходить от преследования.

Нашему пушкарю страшно хотелось подобраться к слону, приставить мушкет ему к уху и выстрелить: он слышал, что никакая пуля не может пробить слоновую кожу. Но остальные принялись отговаривать его от этой затеи, опасаясь, что слоны среагируют на шум и бросятся на них. Пушкаря убедили оставить эту мысль и позволить животным идти своим путем, что, несомненно, было лучшим исходом при обстоятельствах, в которых оказались моряки.

Слонов было двадцать-тридцать, все очень крупного размера. Они не раз показывали людям, что видят их, но не сворачивали с пути и уделяли им внимания лишь настолько, чтобы дать возможность посмотреть на себя. Мы, находившиеся впереди, видели облако пыли, поднятое слонами, но решили, что это наш собственный караван, поэтому не обратили на него никакого внимания. И так как слоны несколько изменили курс, примерно на один румб к югу от востока, в то время как наши шли прямо на восток, то они и прошли мимо в некотором отдалении. Мы, таким образом, ничего не видели и не знали о них до вечера, пока остальные не присоединились к нам и все не рассказали. Как бы то ни было, это оказалось полезным уроком для следующих наших переходов в пустыне, как вы услышите в надлежащем месте.

Мы принялись за работу. Наш черный князек был главным надсмотрщиком, потому что оказался превосходным мастером по плетению циновок. Его подданные также хорошо знали это дело, и вскоре изготовили около сотни циновок. Так как каждый человек – я имею в виду негров – нес одну циновку, это не дало почти никакой прибавки груза, и мы ни на унцию не уменьшили своего запаса съестного. Тяжелее всего было нести шесть длинных шестов, не говоря уже о коротких жердях. Но негры сложили шесты по два, образовав таким образом три пары носилок, и привязали к ним запасы съестного, чем облегчили себе переноску поклажи. Мы, увидев это, тут же извлекли пользу для себя. Так как у нас было на три или четыре бутыли больше, чем людей для их переноски (под бутылями я подразумеваю мехи для хранения воды), то мы наполнили их водой и понесли этим же способом. Это позволило взять запас воды еще на день путешествия, даже больше.