— Таким образом… — начал я.

— Таким образом, мы имеем основания подозревать… Пока только подозревать, а не утверждать, что подполковник Ласкин по просьбе капитана Киреева, действуя с ним в сговоре, расстрелял троих осужденных. А Киреев, угрожая им на процессе, разыгрывал комедию. Ласкин в этом случае, видимо, действовал от имени ИГИЛ, с которым Киреев должен был после этого расплатиться своим участием в боевых действиях на их стороне.

— Остается совсем немного, — усмехнулся майор Хайлов, — доказать, что Ласкин и Киреев были знакомы.

— Должны быть знакомы, — заявил я категорично. — Киреев был прихожанином той самой салафитской мечети. Там его и познакомили с майором Сарафутдиновым.

— Это точно? — спросил подполковник Лыков.

— Точно. Только знакомил их другой человек… И этого человека мы пока не знаем. Ни я, ни уголовный розыск, ни ФСБ. Известно только его имя — Бейбарс Билалович Голоханов…

Мне не хватало дома компьютера. У капитана Радимовой компьютер был, но к ней идти было неудобно. Я достал свой смартфон, вошел в Интернет, нашел сайт ФСБ, ввел пароль полковника Свекольникова, набрал в строке «поиск» фамилию-имя-отчество человека, который меня интересовал.

«Поиск» выдал мне три файла. Я открыл первый. Это был как раз тот материал, который я читал раньше, когда собирал данные на имама. Я открыл второй. Это были данные на бандита и террориста из Дагестана Голоханова Бейбарса Билаловича, подозреваемого в целом ряде преступлений. Вот это уже было интереснее. Я открыл третий файл. Это была страница сводки об объявлении Голоханова в международный розыск. Там же была его фотография. Фотография была старая, черно-белая, тем не менее я узнал этого человека.

С фотографии на меня смотрел башибузук Мерван…

Мы беседовали еще с полчаса, в основном выясняли отношения между Ласкиным и убитым майором Сарафутдиновым.

— Ласкин из квартиры с нами вместе ушел, — категорично заявил Хайлов. — И возвращаться не собирался. Нас Равиль Эмильевич тогда просто выпроводил. Сказал, что сейчас приедет его бывшая жена. Аглинур хочет разменивать квартиру. А он не хочет. Он эту квартиру получил еще до того, как на ней женился. Ласкин Аглинур всегда терпеть не мог. И не хотел с ней встречаться. Потому, я уверен, он туда не возвращался. Да и расстались мы с Игорем только через час после ухода. Мы еще бутылку водки купили и на какой-то скамейке в чужом дворе распили.

За неимением фактов дальше спорить с майором я не собирался. Капитан Саня тоже. Тем более мы уже поняли, как трудно в чем-то разубедить Хайлова. Но Радимова все-таки задала один вопрос:

— Когда вы выпивали, Габдрахманов был с вами?

— Был с нами. Скорее, с Алексеем, — Хайлов кивнул в сторону капитана Глючко. — Они дружили семьями. Я с Габдрахмановым был просто знаком. Меньше, чем с Ласкиным.

— Вы были одной компанией. Тем не менее через несколько дней Ласкин без сомнения застрелил Габдрахманова. Человека, с которым вместе пьянствовал в дружеской компании. Неужели этот факт вам ничего не говорит о характере Ласкина!

— Я не знаю. Может, они поссорились, когда мы расстались. Им в одну сторону нужно было. Нам с Алексеем в другую. Они вместе пошли. А пьяным мужикам поссориться — что плюнуть.

— Но хладнокровно застрелить человека, даже после ссоры — на это не каждый пойдет. Тем более через несколько дней. Это уже хладнокровный расчет. Могла быть ссора между Ласкиным и Сарафутдиновым?

— При нас такого не было.

— Может быть, ссора была раньше?

— Тогда зачем Равилю было просить меня пригласить Ласкина. Он мне звонил, когда в гости звал. И дал телефон Ласкина. Я не знал даже, что Ласкин вернулся. Врагов так не приглашают.

— А почему сам не позвонил?

— Тогда я об этом не подумал. Сейчас могу подозревать, посчитал, что Ласкин сердится на него за возвращение и не захочет пойти. А мне он не откажет, потому что тогда пришлось бы придумывать причину.

— Может быть, ссора была, а Сарафутдинов хотел примирения?

— Вы не знаете ни Равиля, ни Игоря. Там могло быть только наоборот. Равиль, если обидится, то навсегда. А Игорь был отходчивый, всегда искал пути к восстановлению добрых отношений, — объяснил Хайлов и встал. — Ну, нам пора, засиделись. Дома жены нервничают.

На этом разговор закончился. «Краповые» береты ушли. Я закрыл за ними дверь.

Мы остались вдвоем с капитаном Саней.

— Удачный был сегодня день, — выдохнул я, сбрасывая напряжение.

— Да, относительно удачный, — Радимова не разделяла моих восторгов. — Может быть, задачу, поставленную ФСБ, ты решил. Но осталась другая задача, главная — найти убийцу отставного майора Сарафутдинова.

— Я так думаю, что полковник Свекольников попытается списать это убийство на Ласкина, — предположил я. — И дело закроют. Это вполне в его стиле.

— Закроют по линии ФСБ, — возразила капитан. — Но я закрывать его не буду, потому что не уверена, что именно Ласкин убил Равиля Эмильевича. Нет доказательств. Убийца должен понести наказание, иначе он опять будет убивать. А списать все на Ласкина — проще простого. После твоего выстрела он уже ничего ответить не сможет. Ты слышал, майор Хайлов вообще с возмущением выслушал такое предположение.

— Слышал. Но для меня Хайлов — не последняя инстанция. Разве мало случаев, когда друг убивал друга? Я понимаю, что это не настоящие друзья, но кто теперь определит уровень отношений между двумя мертвыми людьми? Каждый имеет право сделать свое предположение, но оно так и останется только предположением.

— Я все понимаю… И даже вижу мотив, который Свекольников припишет Ласкину — месть за бегство из ИГИЛ. Мотив, конечно, весомый, особенно если предположить, что именно Ласкин завербовал Сарафутдинова. Я даже допускаю, что Ласкин получил приказ на ликвидацию. И возможно, он собирался этот приказ выполнить. Но не так быстро. Он опытный человек и понимал, что в случае убийства в тот же вечер подозрение может пасть именно на тех, кто приходил к Сарафутдинову. По крайней мере, их всех обязательно будут допрашивать. А это значит, что он попадет под подозрение. А этого, я думаю, Ласкин хотел меньше всего. Здесь больше похоже на банальную «бытовуху»… Стиль убийства, используемый Ласкиным, нам известен — снайперская винтовка. Зачем рисковать, имея такую винтовку. Ведь Равиль Эмильевич тоже был спецназовцем, как и сам Ласкин, и мог за себя постоять. Как считаешь? Дай оценку как бывший спецназовец.

— Здесь можно предполагать разное. Все зависит от характера человека, а не от его принадлежности к тем или иным структурам. Это проявляется как в бою, так и в быту. Один предпочтет работать с безопасного расстояния, другой, напротив, захочет устроить равный поединок лицом к лицу. Спортивный азарт. Третий ударит исподтишка, когда противник не ожидает. Разыграет добродушие, обнимет, прощаясь, и в это время нанесет удар ножом. Нет на этот вопрос однозначного ответа.