– Выходи, крошка.

Кэтрин съежилась в ужасе. На этот раз ей было некуда бежать. Она очутилась в ловушке – маленькой, душной комнате с узким окном, расположенным слишком высоко от пола, чтобы дотянуться до него. Зная, что на туалетном столике нет ничего, что могло бы сойти за оружие, она все же принялась перебирать флакончики духов, щетки, гребни...

– Детка, детка! – вкрадчиво шептал Гудвин. – Я иду к тебе!

Он отступил на шаг, поднял ногу и ударил по двери каблуком. Засов сорвался, пролетел через всю комнату и ударился о противоположную стену возле головы Кэтрин. Затаившись за шкафом, она увидела, как Гудвин неторопливо вошел в комнату, торжествующим жестом распахнув дверь, огляделся и увидел пленницу.

Кэтрин выпрямилась, держа руки за спиной, разорванная рубашка распахнулась, и Гудвин уставился на ее живот и золотистый треугольник под ним. Ее волосы разметались по плечам, губы приоткрылись, быстро хватая воздух, грудь поднималась и опадала под тонкой тканью.

Гудвин рывком стащил китель и отшвырнул его, затем начал вытаскивать из-под пояса бриджей подол рубашки.

– Иди сюда, – хрипло велел он. – Сейчас же.

Кэтрин не шевельнулась, только бросила мимолетный взгляд на открытую дверь за спиной лейтенанта. Гудвин шагнул к ней.

– Лучше не зли меня, дорогая. Игра кончилась, пора...

Кэтрин рванулась вперед, одним прыжком преодолев разделяющее их расстояние. Ее руки взметнулись вверх, блеснул металл. От первого удара Гудвин сумел увернуться, но второй пришелся выше уха. Угол массивного серебряного гребня глубоко вонзился в плоть, сорвал неровный лоскут кожи с шеи и впился в сухожилия, соединяющие шею и ключицы.

Взревев, Гудвин оттолкнул Кэтрин. Из раны хлынула кровь, заливая щеку и шею. Гребень остался торчать в его теле, от крови пальцы стали скользкими, мешая схватиться за блестящий и острый предмет. Гудвин в ужасе уставился на гребень, не сразу сообразив, что это не нож, и чуть не пропустил тот миг, когда Кэтрин попыталась выбежать из комнаты.

Треск рвущегося атласа заглушил ее жалобный крик. Гудвин втащил ее обратно в гардеробную, ударил кулаком в висок, и она упала бы, если бы окровавленные пальцы не подхватили ее и не нанесли второй сокрушительный удар. Оглушенная, она попыталась прикрыть лицо руками, но это только разозлило его, и от следующего удара она рухнула на кучу шелковых платьев. На ее лице и руках остались пятна его крови. Она с трудом поднялась, оставляя повсюду темно-красные липкие мазки. Вспомнив о полках над головой, она принялась хватать с них все, до чего могла дотянуться, и швырять в противника. Нащупав знакомый предмет, она с радостью схватила его: это был кожаный хлыст для верховой езды. Но ударами по лицу, рукам и плечам остановить Гудвина не удалось. Ярость заставила его забыть о боли. Схватив Кэтрин за край халата, он потянул ее к себе, наматывая ткань на кулак. От бессилия она закричала, продолжая размахивать хлыстом.

Откуда-то издалека донесся стук: в дверь спальни колотили кулаками. Кто-то вошел в дом, услышал шум борьбы и явился на помощь. Но дверь заперта, а ключ у Гудвина!

Воспользовавшись тем, что Кэтрин на миг отвлеклась, лейтенант рывком подтащил ее к себе и сбил с ног. Она забилась, уворачиваясь от окровавленных рук, но он все же сумел придавить ее к полу своим телом и завозился с пуговицами бриджей, высвобождая свое твердое орудие.

Кэтрин задыхалась под его тяжестью, но вырваться не могла. Он рывком раздвинул ее ноги, жадно запустил пальцы в нежную плоть, заставив ее замереть с криком боли. В глазах у Кэтрин потемнело, и она взмолилась о том, чтобы потерять сознание, но спасительный обморок так и не наступил: она по-прежнему слышала хрипы и глухой стук, чувствовала тяжесть чужого тела.

Понимая, что ее мучитель близок к экстазу, Кэтрин закрыла глаза и пожелала только одного: чтобы все поскорее кончилось. Гудвин вздрагивал и замирал, хрипел и стонал, но до сих пор так и не проник в нее. У Кэтрин заныли бедра, ей казалось, что грузный лейтенант расплющит ее, вдавит в пол.

– Мистрис! Мистрис Кэтрин!

Она открыла глаза, ощутив прохладное прикосновение тонких пальцев к лицу. Дейрдре? Голос отказывался подчиняться ей, но во второй раз прозвучал громче.

– Дейрдре, это ты?

– О, слава Богу, вы живы! А я уж думала...

Задыхаясь, Дейрдре стащила лейтенанта со своей госпожи и помогла ей сесть.

– Вам больно, мистрис? Он ранил вас... или...

– Нет, кажется, нет. Он ударил меня... потом пытался изнасиловать, но...

– Теперь все позади, – заверила ее Дейрдре. – Этот мерзавец больше никого не обидит.

Кэтрин удивленно вскинула голову, но Дейрдре поспешно покачала головой.

– Не смотрите на него, – велела она испуганным, срывающимся голосом. – Лучше попробуйте встать, а я помогу вам. Идите в спальню, только смотрите прямо перед собой.

Ошеломленная, еще не оправившаяся после схватки, Кэтрин подчинилась, но случайно заметила у ног Дейрдре чугунную кочергу. На голове ястреба запеклась кровь, к изогнутому клюву прилипли волосы и какие-то темные комки. Кэтрин вспомнила, как содрогался и хрипел Гудвин, и вдруг поняла, что это был не экстаз, а агония.

– Боже мой, Дейрдре...

– Не смотрите! – шепотом взмолилась служанка.

Кэтрин кивнула. Она так дрожала, что едва держалась на ногах. Тяжело опираясь на руку Дейрдре, она побрела в спальню. Увидев свою госпожу в залитой ярким светом комнате, Дейрдре оторопела: волосы Кэтрин были перепачканы кровью, рукав халата оторван, подол изодран в клочки, рубашка превратилась в лохмотья, тело под ней было покрыто царапинами, синяками и пятнами крови. Дейрдре оставалось только надеяться, что это кровь Гудвина.

А в соседней комнате лежал остывающий труп убитого английского офицера.

Зажмурившись, Дейрдре шагнула в гардеробную, нащупала дверную ручку и захлопнула дверь. Кэтрин неподвижно сидела на краю постели. Дейрдре побежала за полотенцами и кувшином чистой воды.

– Раздевайтесь скорее, миледи. Надо привести вас в порядок, пока... пока вы не простыли насмерть.

Кэтрин и вправду тряслась, постукивая зубами, ее губы посинели, пальцы напоминали сосульки. Потрясение было так велико, что она не могла пошевелить рукой. Дейрдре пришлось самой стаскивать с нее изорванную одежду. Кэтрин осталась равнодушна к тому, что служанка бросила лохмотья в огонь.

Дейрдре обтерла Кэтрин губкой и закутала ее в чистую простыню. Понадобилось еще два кувшина воды, чтобы смыть кровь с волос. После усердного растирания полотенцем тело Кэтрин начало розоветь. Дейрдре опять убежала и вернулась с ворохом мужской одежды.

– Два джентльмена, скачущие по дороге, никого не удивят, – объяснила она, протягивая Кэтрин бриджи, чулки, рубашку, куртку и тяжелый шерстяной плащ. – Медлить опасно. Мы должны покинуть Роузвуд-Холл прежде, чем сюда явятся солдаты.