Но едва зоркие горцы заметили ориентиры, мимо которых они прошли всего два дня назад, среди солдат прошел слух, что началось отступление. Поначалу к этому отнеслись с недоверием, потом возмущенно и, наконец, с горьким смирением. Простые воины не подозревали о том, какие сомнения и опасения терзали их вождей: до сих пор им сопутствовала удача, они и представить себе не могли, что придется повернуть обратно, почти достигнув цели. Вся армия сбавила шаг. Между воинами то и дело вспыхивали споры, впервые после перехода границы на вождей стали посматривать подозрительно и недоверчиво. Зачем они увели свои кланы так далеко от дома – только чтобы отступить, когда победа уже совсем рядом? А как же гордость и честь, если от привилегии сражаться под знаменем Стюарта можно так легко отказаться? Куда девались страсть и убежденность, обеспечившие им такой триумф в битве при Престонпансе, несмотря на то что противник имел огромный численный перевес? И кстати, где принц? Где человек, чьи отчаянные мольбы и непоколебимая вера помогли им победить врагов в Шотландии и убедили, что в Англии их ждет такой же успех?

Весь день принц Чарльз Эдвард Стюарт прятался от воинов. Делая вид, что его сердце разбито, он полностью отстранился от командования армией и твердил, что его лалпогубили те, кто предал его, желая унизить. По пути в Дерби он каждое утро вставал на рассвете и весь день шел пешком наравне с солдатами, страдая от непогоды, голода и усталости. Но первые двенадцать часов отступления он ехал в закрытом экипаже, безудержно рыдая и пытаясь отыскать утешение на дне бутылки виски. Его скорбь оказалась заразительной, горцы вскоре притихли. К ночи они помрачнели и впервые за весь поход не пели и плясали, а лежали у огня, кутаясь в пледы.

За несколько часов принц превратился из завоевателя в беглеца, а его армия – из охотников в добычу.

В это же время лорд Джордж Меррей был всерьез озабочен впечатлением, которое отступление произвело на противника. Англичане, державшиеся на почтительном расстоянии от наступающих горцев, теперь встрепенулись, ощутив прилив смелости. Александеру Камерону удалось выяснить, что армия Камберленда находится в Ковентри, армия Уэйда – в Донкастере. Их разделяло всего сорок миль. Обе армии оказались на знакомой территории, пригодной для перевозки артиллерии и кавалерийских атак. Узнав об отступлении, они наверняка попытаются объединить силы и преградить горцам путь к границе. Камберленд был моложе своего кузена Чарльза Эдварда, но уже слыл опытным командующим, способным без устали преследовать врага.

Как и было решено, отряд лорда Джорджа Меррея держался в арьергарде, занимал самое рискованное положение и продвигался вперед с черепашьей скоростью. Верный своему слову, Александер Камерон присоединился к Атоллам лорда Джорджа как разведчик и связной. Каждый день он сообщал о приближении правительственных войск, совершал рискованные вылазки, чтобы лично подсчитать их численность. Глубокой ночью он подолгу сидел над ворохом карт, нередко рассвет заставал его за этим занятием. Его, казалось бы, неистощимые запасы сил и терпения начали иссякать, он стал молчаливым, ограничивался краткими резкими приказами.

Услышав неподалеку от палатки приглушенный шум, он вскинул голову и застыл с угрожающим выражением лица, при виде которого обратился бы в бегство любой мужчина, кроме Струана Максорли.

– Знаю, тебе некогда, – заявил Струан, заглядывая в палатку, – но по-моему, тебе будет любопытно узнать, кого наши часовые остановили возле лагеря.

Алекс нахмурился:

– Меня заинтересует только герцог Камберлендский с белым флагом в руках.

Струан приподнял бровь.

– В таком случае я постараюсь поскорее выпроводить гостей. Но похоже, им есть что рассказать. Может, выслушаешь?

Алекс раздраженно выругался и протер саднящие от усталости глаза.

– Ладно. Черт, а я надеялся подремать хотя бы пару часов...

– Ну и напрасно. – С этим загадочным замечанием Максорли приподнял полотнище парусины, служившее дверью палатки. По его кивку в палатку вошли трое – два человека в штатском, третий – в мундире младшего офицера английской пехоты. Только офицер осмелился приблизиться к фонарю, отбрасывающему пятно желтоватого света. Двое его спутников наклонили головы и потупились, кутаясь в плащи.

– Это и есть авангард армии Камберленда? Или посланцы короля Георга, желающего узнать, когда отдать нам ключи от дворца?

Максорли фыркнул и снял с двух незнакомцев треуголки. Алексу понадобилась целая минута, чтобы понять, кто перед ним, но когда он увидел, как толстая блестящая светлая коса сползла с макушки на плечо, его лицо зловеще потемнело, как небо перед грозой. Нечеловеческими усилиями он сумел сдержаться и заговорил ровным и невозмутимым голосом, положив ладони на стол:

– Я жду объяснений.

Офицер вспыхнул, на его лбу проступил пот. Он поспешил ответить:

– Капрал Джеффри Питерс к вашим услугам, сэр. А эти две дамы...

– Черт побери, я знаю, кто они такие! Я хочу узнать, какого черта им здесь надо?!

– Видите ли, сэр, они...

– И предпочел бы выслушать их, если вы не против! – рявкнул Алекс. Струан положил громадную ладонь на плечо капрала, заставив его испуганно замолчать.

Александер обвел взглядом Кэтрин и Дейрдре. Его глаза почернели от ярости, терпение грозило лопнуть в любую секунду.

– Ну?

Дейрдре первая отважилась ответить ему:

– Нам пришлось покинуть Дерби, милорд, не по своей воле, а по необходимости. Мы надеялись, что вы возьмете нас с собой на север...

Алекс вытаращил глаза. Секунды проходили одна за другой, все молчали, Кэтрин стиснула руку Дейрдре, которая с честью выдержала леденящий взгляд Александера и выдала испуг лишь легким вздохом, когда он повернулся к Струану.

– Разыщи Маккейла, – велел Алекс. – Он должен быть здесь.

– Да. А этого увести?

Алекс вперил зловещий взгляд в капрала.

– Нет. Он проделал долгий путь – несомненно, из рыцарских побуждений. Пусть останется здесь. Так у него появится шанс взять вину на себя.

Капрал шумно сглотнул слюну. Струан выскользнул из палатки, а Алекс в мрачном молчании откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

– Я был о вас лучшего мнения, миссис Маккейл, – сухо заметил он. – Я думал, в ирландцах силен инстинкт самосохранения.

– Именно поэтому мы так спешили оказаться под вашей защитой, сэр, – с вызовом отозвалась Дейрдре.

– Под защитой? От чего? – усмехнулся он. – Мы на каждом шагу сталкиваемся с враждебностью англичан, то и дело терпим оскорбления. Если это очередная уловка, мадам, предупреждаю – она не сработает.

Кэтрин по-прежнему не решалась взглянуть в глаза мужу. У нее дрожали колени, превращаясь в растопленное масло, желудок сжался, сердце ушло в пятки. К счастью, снаружи послышался топот, и тут же в палатку ворвался Алуин Маккейл.