Я только хотела возразить, как Рунт переключился на вдумчивый выбор одежды, перестав, наконец, меня лапать. Я моргнула, глядя еще с полминуты удивленно. Все же я привыкла к иной реакции на признание о своей инаковости. Что начинают смотреть как на прибабахнутую, например. Издеваться. Сторониться. Вцепляться, желая проверить или как-нибудь использовать. Чего только не случалось. А тут – ну видишь магию, и ладно. Чё такого-то.

– Нет, эти штаны не пойдут, – отбросил он уже приглянувшийся мне предмет одежды. – Ткань чересчур мягкая, а шов на внутренней стороне толстый. Он натрет твою сладкую кожу до синяков. И эти брось! Широкие штанины внизу – много складок в сапоге будет, и опять же неудобно.

– Да у меня и сапог еще нет! – возразила я, на что он только отмахнулся.

Он помогал мне надевать то, что выбирал привередливо сам. Заставлял приседать, сгибать колени и локти, наклоняться. Придирался ко всему, ворчал, что нечего умничать и вестись на что-то покрасивее, раз уж решила выбрать одежку в долгий путь.

– Не бухти, Соня! А то замаемся потом натертое тебе с Рэем зализывать. – Рунт – такой Рунт! – Вот это пойдет. И это возьмем.

– Да куда столько! – возмутилась я. – Сколько там того пути! И платья точно не нужны. Тащить лишнее еще.

– А я говорю – берем. Вот это красное точно. – Он упрямо натянул на меня через голову упомянутый наряд. Вот уж действительно ни капли не практичный. Но красивый, тут не поспоришь. Декольте просто глубочайшее. Кто такое тут вообще мог бы носить? Или часть товаров везется для Побережья, где, как я поняла, нравы пофривольнее. Рунт тут же использовал глубину выреза по прямому, на его взгляд, назначению – сунул лапу в него и обхватил грудь. – Хочу его с тебя содрать как-нибудь вечерком. Мм-м. Или спущу с плеч, чтобы сиськи твои торчали нагло, и поставлю на колени. Тебе понравился мой вкус, м, Соня? Оближешь меня еще? Возьмешь между своих губ? Глубоко, до самого горла?

Я реально прозевала вспышку, что называется. Унесло от его мурлыканья и лапанья вмиг. Будто и не было у меня секса до одурения ночью и я зверски по нему голодная. По нему. По Рунту. Осознала, что буквально сжираем уже друг друга в поцелуе, только когда до разума добрался настойчивый стук в дверь и оборотень сам оторвался от моего рта рявкнув: «Войди!»

Явился молчаливый мужчина лет пятидесяти на вид, и Рунт заставил меня встать прямо. Пришелец обмерил меня в плечах, груди, талии, бедрах. Попросил поднять руки, обмерил вокруг предплечий и рост до пят. Потом так же без болтовни выложил из сумки с десяток кусочков кожи разного цвета и толщины и кивнул. Я непонимающе уставилась, а вот оборотень их хорошенько ощупал, помял и выбрал одну, серовато-бежевую.

– Эту, Катки. И плащ еще. На меху. С капюшоном.

Мужчина кивнул и быстренько удалился.

– Это было зачем? – повернулась я к Рунту.

– За надом, – отмахнулся он, но черта с два я не догадалась. Подозреваю, что мне он заказал нечто вроде их с Рэем кожаного дорожного доспеха. А это, блин, вещь дорогая, я не наивная, и приобретают такое не на пару недель Пустошь по-быстрому перебежать. Устроить допрос я не успела. В комнату ввалился Рэй.

– Хорошо, что уже оделась, – заявил он и расплылся в какой-то озорной улыбке.

Рэй. В улыбке. Озорной, как у мальчишки. Напоминаю. Рэй. У которого лицо вечно как из камня. – Идем, Соня покажу кое-что.

– Что происходит? – спросила я тогда в первый раз. Но кто бы мне ответил.

– Идем же! – блондин, словно и не заметив моего вопроса, протянул руку и чуть не затоптался на месте, как застоявшийся конь.

– Куда? Я босая вообще-то! – Я ощутила нарастание напряжения внутри.

– А! Точно! – полукровка сдернул со своего плеча холщовую торбу и выудил оттуда две пары высоких сапог, связанные между собой. – Меряй!

Две пары! Опять!

– Зачем две? – прищурилась я уже откровенно подозрительно.

– Они разные. – Вот и весь ответ. Ладно. Посмотрим, что дальше.

Такого понятия, как носки, тут не существовало. Использовали полоски из ткани, обматывая ими ступни. Портянки, как раньше в армии, по сути. Я заматывала ноги, зыркая на мужчин все раздраженнее, они же, будто сговорившись, стояли с непрошибаемыми физиономиями, делая вид, что ничего не замечают. Хотя почему же будто?

Я сопела все громче, когда Рэй присел и стал помогать мне натягивать сапоги. Высокие и довольно узкие голенища поддаваться не торопились. Встала, подпрыгнула.

– Удобно? – уточнил блондин, и, только кивнула, взял за руку и потянул.

– А вторые померить? Я же должна выбрать?

Ага, опять приступ глухоты в ответ.

– Рэй! – Я попыталась упереться, но он потянул настойчивее.

– В Некке замечательные скорняки и сапожники, Соня. Возьмем обе пары.

– Зачем?! – уже практически выкрикнула я, и народ в общем зале гостевого дома, куда мы успели выйти, уставился на нас.

Опачки, а тот парень с серым студнем такой не один! Рэй, как носорог, продолжал переть меня вперед, к выходу во внутренний двор, как понимаю, но я успела засечь еще как минимум троих людей с нависающими тенями. И все они были с повязками то тут, то там. Ранены.

– Смотри! – полукровка обхватил меня за талию и переставил вперед себя, только мы вышли наружу.

Я посмотрела. Как и предполагала, вышли мы к стойлам забози. Сейчас все они были заняты – народу понаехало прилично, похоже. В центральном проходе стоял местный парнишка и держал за повод одно из животных. Очень необычной масти, я таких пока тут не встречала. Прямо как вареная сгущенка, кремово-рыжеватой.

– Куда смотреть?

– Сюда, – Рэй меня подтолкнул ближе к животине, что была помельче, чем их с Рунтом громадные скотинки, и поизящнее. И седло на ней было… Блин, да какое там седло! Натуральное роскошное кожаное кресло. Витиеватые серебряные накладки, тиснение, сзади мягкая спинка подпирать поясницу. Впереди мощная широкая лука, тоже почти до груди. В таком еще только ремнями безопасности пристегни, и ни при какой скачке не вывалится, даже такому безнадежному чайнику в верховой езде, как я. Королевишен возить, короче.

– Она твоя.

– А?

– Эта самка забози, Соня. Твоя, – терпеливо повторил Рэй. – У нее самый мягкий шаг из возможных. Воды в стакане не расплещешь на рыси. И в этом седле ты больше не будешь так уставать.

Я молчала и моргала.

– Ну же, Соня, давай попробуй! Как раз имя ей дашь.

Имя дашь. Вот это стало последней каплей. Я взорвалась. И прооралась. Я, по их мнению, дура полная, в упор ничего не видящая, или помесь зверюшки с продажной девкой? Затрахай меня до нестояния, ошарашь рассказом о судьбе несчастной, подари побрякушки и шмотки, купи лошадку, и я с визгом радости соглашусь остаться? И тут же опамятовалась. Минуточку, Соня, кто тебе предлагал остаться? Или хоть упомянул об этом? Слово об этом прозвучало? Мужики просто нарядили в дорогу секс-куклу, в которую играют вдвоем. Они не бедные, могут себе позволить. Чтобы не терло, не мерзла, меньше уставала, короче, была готова к употреблению. А я… я увидела то, чего не было в этом. А такое разве бывает на пустом месте? Врать себе буду, что ли? Если все это смогла рассмотреть в их действиях, то, выходит, подсознательно хотела. Хотела! Когда успела-то? Я же домой рвалась. И… вот.