Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Невинность?
— Да ну тебя! Я серьезно.
Он обнял ее крепче.
— Кажется, это называют взрослением.
— Кажется, я не хочу!
— Не хандри, Лин. Все будет хорошо.
— Твой оптимизм не уместен, — проворчала Линда. — Мы посреди мрачного леса, полного злобных иных тварей. Нам тут ночевать, а потом еще обратно переться.
— Все у нас будет хорошо, — отчетливо повторил Виктор, не выпуская ее из объятий.
Ткнулся носом в ее макушку, губы обозначили легкий, почти невесомый поцелуй. Девушка выдохнула.
Вот как он это умеет — взвинтить ее, а потом успокоить в два счета? Так уютно теперь, так тепло… кажется, всю ночь можно здесь провести.
— Эй, голубки, харе обжиматься!
Линда вздрогнула, Виктор отозвался холодно:
— Дэн, ты не вовремя.
— А я-то что? Тэн Снур всех зовет.
Девушка выдохнула шепотом, словно Ваня до этого:
— К черту Снура.
Но в дом пошла.
Денис
Лежанок вдоль стен не то, что на всех, даже на половину народа не хватило. Конечно, одну выделили Ваньке, а другую Линде. Дэну досталось место на двоих с Тимуром. Когда-то такое соседство его бы возмутило — казалось, что мелкий парнишка занял большую часть постели, — но шатания по лесу так утомили, что Денис вырубился, едва голова коснулась мешка, заменяющего подушку. И ни напряжение вечера, ни перспектива провести ночь в темных землях ему не помешали.
И пришли сны. Беспокойные, странные.
Ему виделся лес, темный, замшелый и… в этот раз не чужой. Деревья, черные от дождя, скользкие камни, прошлогодняя хвоя и листва, в которой даже сейчас кто-то возился. Тяжелый сырой воздух, ледяной ветер порывами. И взгляд. Внимательный и настойчивый, он звал к себе, в темноту и лес, в его истинный дом.
Хотелось встряхнуться и шагнуть за порог. И убежать. Туда, в эту ночь, такую мрачную, но родную.
— Эй, да встань ты уже!
Пихнули в плечо не слишком-то вежливо. Парень заморгал, пытаясь понять, кто он и где. Дыбились волоски на руках, и кожа, будто наяву, ощущала холод и влагу. Сел, потер ладонями лицо. Дом, освещенный лишь слабым пламенем в очаге, не слишком-то довольный Олег напротив кровати.
И никакого леса и зовущей к себе темноты.
— Чего разбудил-то?
— Дежурство твое.
Денис скривился досадливо. Конечно, дежурство. Наивно было полагать, что дадут поспать до утра. Едва он встал, Олег завалился на пригретое место. Бесцеремонно двинул Тимура к стене, на что мальчишка заворчал и брыкнулся. Парень тихо рыкнул в ответ, но потасовки не вышло. Повозились и затихли.
Дэн плеснул в лицо холодной воды. Взбодрило, но не слишком.
— Далеко до утра?
Здоровяк Ирнхольд даже голову не повернул в его сторону. Как сидел у очага, спиной к огню, так и остался. Показалось даже, что не расслышал, но тут раздался его голос:
— Солнце уже за лесом.
И замолк. Самому Дэну, вопреки обыкновению, говорить не хотелось тоже.
Хотелось спать. А еще…
— Пойду выйду.
— Нет.
— А как же…
Гьярравар лишь махнул рукой в дальний угол. Денис пригляделся и вздохнул. Так и есть, ведро. Похоже, Снур не шутил, и забаррикадировались они до утра.
— И что, прямо здесь?
Мужчина промолчал, парень оглянулся на Линду, но рыжая спала, отвернувшись к стене, под боком у Юры. Дэн снова вздохнул и направился в угол.
Спать хотелось невероятно, а Ирнхольд к общению не располагал. Он больше и слова не произнес. Не шевельнулся даже. Так и сидел спиной к огню, огромный и невозмутимый. А Дэн… он не видел смысла во всем этом ночном бдении, тем более, на пару с молчаливым гьярраваром. Снур сказал, что дом крепкий, и если наружу не соваться, то все путем будет. А раз так, то…
Кажется, он все же заснул, прямо так, привалившись спиной к стене, потому что вновь привиделся лес. Такой же темный, сырой и… родной. Показалось, что сам он — не он вовсе, а зверь, дикий и свободный, а стены дома сродни клетке, и давят, душат в нем его суть. Дэн заворчал, и на тихий рык этот, идущий из нутра, лес ответил новым зовом.
Он встал и пошел.
Засов был тяжел. Денис ухватил его обеими руками, потянул вверх из пазов. Уши резанул окрик, но мощный брус уже приподнялся, скользнул одним концом на пол, царапая ладони. Дверь открыть парень не успел, она ударила его сама, словно толкнули с той стороны. На ногах еле удержался, пальцы вцепились в край, распахнулись глаза, и он встретился с взглядом.
Тем самым, из леса.
Запоздало накрыл страх, тот, от которого цепенеет тело и сохнет во рту. Хотелось попятиться, отвернуться, чтобы не видеть, не слышать, не ощущать, но двинуться с места он не мог. От сильного тычка полетел на пол и оттуда уже, будто во сне, наблюдал, как подскочил к косяку Ирнхольд, навалился всем телом на дверь, пытаясь ее закрыть.
За дверью визжали и рычали, гьярравар рычал в ответ, налегал со всех сил, но ноги скользили, и в щель сунулась темно-серая конечность. Длинная, гибкая, будто бескостная, она хлестнула мужчину по спине. Тот вздрогнул, но не отступил. Но вот подоспел на помощь Снур, рубанул по щупальцу топором. От визга твари похолодело в животе, и проснулись те, кто еще не успел. Воины один за другим стягивались к двери. Ивар пустил стрелу, местный охотник ткнул копьем. Остальные хекнули, навалились, закрыли. Засов на место поставили.
В дверь бухнуло так, что с потолка посыпался сор. После, рядом, в стену. И — все стихло. Ни стона, ни вздоха с той стороны.
Снур развернулся, от его тихого и грозного рыка завибрировал позвоночник:
— Кто посмел?!
Ирнхольд, потирая поясницу, глянул на Дэна, и тот почувствовал, как все больше взглядов сходится на нем. Даже ребята, возбужденно шумевшие, замолкли.
— Ты!
Старший гьярравар шагнул к парню с таким видом, словно пришибить на месте хотел, но проводник заступил дорогу.
— Оставь. Это глухорн. Пусть и слабый, но у мальчишки не было шансов. Думать надо, кого в лес тащите.
Снур, как ни странно, оставил, переключился на мужчину.
— С каких это пор у вас тут глухорны водятся? Или скажешь, не знал?
— Знал, — огрызнулся охотник. — Но с вами тут все зверье одурело. Даже этот… из болота своего вылез. Вы мне кого приволокли?
— На что намекаешь?
— А на то, что просто так иные твари не звереют. И ты знаешь, кто
