ВДОВА И БЕС.

ЖИЛ-БЫЛ мужик, была у него жена-красавица. Крепко они любили друг дружку и жили в ладу и согласии. Ни много ни мало прошло времени, помер муж. Похоронила его бедная вдова и стала задумываться, плакать, тосковать. Три дня, три ночи бесперечь слезами обливалась; на четвертые сутки, ровно в полночь, приходит к ней бес в образе ее мужа. Она возрадовалась, бросилась ему на шею и спрашивает:

— Как ты пришел?

— Да слышу, — говорит, — что ты, бедная, по мне горько плачешь, жалко тебя стало, отпросился и пришел.

Лег он с нею спать, а к утру, только петухи запели, как дым, исчез. Ходит бес к ней месяц и другой. Она никому про то не сказывает, а сама все больше да больше сохнет, словно свечка на огне тает!

В одно время приходит ко вдове мать-старуха, стала ее спрашивать:

— Отчего ты, дочка, такая худая?

— От радости, матушка!

— От какой радости?

— Ко мне покойный муж по ночам ходит.

— Ах ты, дура! Какой это муж — это нечистый!

Дочь не верит.

— Ну, слушай же, я тебе скажу: как придет он к тебе в гости и сядет за стол, ты урони нарочно ложку, да как станешь подымать — посмотри ему на ноги.

Послушалась вдова матери. В первую же ночь, как пришел к ней нечистый, уронила под стол ложку, полезла доставать, глянула ему на ноги — и увидала, что он с хвостом. На другой день побежала к матери.

— Ну что, дочка? Правда моя?

— Правда, матушка! Что мне делать, несчастной?

— Пойдем к попу.

Пошли, рассказали все, как было: поп начал вдову отчитывать, три недели отчитывал — насилу отстал от нее злой бес!

А У НИХ НА ГОЛОВЕ РОГА...

РАССКАЗЫВАЛА одна, что, вроде, в святки, когда девчата ворожат, уехали они от деревни подальше, в зимовье, чтоб ребята им не мешали. Вдруг откуда ни возьмись ребята их подъехали! С гармонями, хохочут. Входят в избу.

— Никуда вы от нас, — говорят, — не уйдете. Мы вас везде найдем.

Стали они танцевать под гармонь, петь... Вот сели ужинать. А одной девки сестренка была малая. Дома-то одна боялась остаться, ну, она и взяла ее с собой.

Вот сидят они за столом, а у маленькой девочки ложка-то под стол упала. Ну, полезла она за ней, смотрит: а у всех ребят-то вместо ног копыта. Взглянула она из-под стола-то: а у них на голове рога. Вот сидит она и говорит сестре:

— Няня, няня, у меня живот болит.

Ну, ребята-то ей и говорят:

— Своди ее на улицу.

Вышли они на улицу. Она сестре-то все и сказала. А дети-то, они же ведь как ангелы: на них грехов-то нету, вот они и видят всякую нечисть.

Сразу-то убежать они не решились. Зашли они обратно. Посидели чуток. А маленькая-то эта опять к сестре:

— Няня, няня, у меня живот болит.

Парни ей говорят:

— Выведи ее да побудь там подольше.

Вышли они — и как бежать! Бежали, бежали...

Смотрят: скирда стоит. Добежали до скирды. Сестра молитву прочитала и круг сделала. Зачертила себя. А черти-то эти догоняют их со свистом. Все кругом закружило, завертело. А они, черти-то, кричат:

— А-а, догадались! Убежали! Скрываться от нас хотите!

Тут петух закричал, и исчезло все.

Девочка-то дней через пять умерла, а сестра ее болела шибко.

ЧТО НА СВЕТЕ ТРИ КОСЫ?

ЭТО тоже Прасковья Михайловна рассказывала. Пошла, говорит, одна девка ворожить на святках. Поставила зеркало, колечко опустила в стакан с водой и сидит. А ее парень знал, что она собирается ворожить, и в эту избу пришел раньше ее, залез на печку, лежит. И вот девка пришла, сидит. Вдруг западня поднимается, из нее появляется черт, а она не видит, и спрашивает ее:

— Девка, что на свете три косы?

Она испугалась, молчит, не шевелится. А парень не растерялся, с печки говорит:

— У речки коса, у девки коса да литовка — коса.

Тот снова спрашивает:

— А что на свете три дуги? — Парень опять же:

— В печке дуга, в упряжке дуга и радуга — дуга.

— А что на свете три матери?

— Мать-родительница, мать сыра земля да мать пресвятая Богородица.

Только сказал: "Мать пресвятая Богородица" — то сразу черт исчез, западня захлопнулась. Девка ни жива ни мертва.

А если бы не парень, то он, черт-то, девку задавил бы. Она же испугалась. Не может ничего сказать.

КАК БАБУШКИН ОТЕЦ НА ЧЕРТЕ ЕХАЛ

БАБУШКИН отец шел с Ботов — село ниже на три километра пешком. И попадает ему навстречу на белом коне ботовский мужик. Ну, и он поздоровался с ним:

— Здравствуй, Иван Сафроныч. Чем пешком идти, садись на моего коня.

Ну, он и сел и приехал сюда, в Мангидай. Зашел в избу и сыну говорит:

— Коня-то устрой.

А сын вышел, видит: никого нет. Ну, он зашел и отца спрашивает:

— Где, папа, конь?

А когда сам отец вышел: где связывал коня, там палочка березовая привязана. Но он и понял, что ехал на самом черте.

НОЖ ПРОТИВ ВИХРЯ

МЫ когда пацанами были, нас бабки пугали: смерч, вихрь — бегите, бойтесь! Это свадьба черта! Черт, дескать, женится на утопленнице. Мы с ребятами решили проверить. И как не поверишь?

Взяли нож. Когда вихрь поднялся, мы бросили прямо в середку этот нож. Все исчезло. Нож взяли в руки — он в капельках крови.

Как это было?

Может, мошка вьется?..

КРИВОГОЛОВАЯ

ЕХАЛИ два мужика по лесу и немного заплутали. Попадается им знакомый мужик из другого села и пригласил их в свое село на свадьбу. Сказал, что невеста из их села. Вот приехали, привязали коней. Зашли в дом. Гости сидят, невесту ждут. Мужики-то торопятся домой, а им говорят:

— Подождите, сейчас невесту уж привезут.

Вот привезли, заводят в хату, а эти двое ее узнали — с их села, Гашка. Узнали и думают: "Чего же голова у нее так криво?"

Началась свадьба. Один из этих мужиков взял баян и стал играть. Умаялся и вытерся занавеской и... все исчезло! Столы — не столы, а пни, и вся еда — конский навоз. Это их черти