Ворох воспоминаний и злость, и отчаяние, и страх – все это сваливается на подполковника разом, он морщится, смотрит в пустоту. Какого хера, это все сон, кто-то подмешал мне наркоты. Врагов надо уничтожать, пока они не стали действовать хитрее нас. Документы прикрытия. Все разваливается. Люди Хасана Сербедара, они вышли из-под нашего контроля, переметнулись на другую сторону. Какую цель их духовный авторитет преследует сейчас? Я доставил кокаин, все замечательно, Корпорация должна быть довольна, но я провалил главную операцию. Чертов Висельник, похоже, победил. В следующей конфигурации мира значительная доля контроля может перейти к нему.

Виктор смотрит репортаж, в котором показывают, как Игорь убивает несколько человек выстрелами из окна своей квартиры. Хасан будет доволен этой PR-акцией, этим радикальным хэппенингом: Игорю удалось расстрелять довольно много мирных граждан, прежде чем к нему вломилась полиция, и он вынес себе мозги. «Вот он и нашел выход», думает Виктор, и ему слышатся аплодисменты за кадром, бурные овации ангелов. Психотропные яды, которые он подмешивал в течение нескольких месяцев Игорю, подействовали так, как и было запланировано. Это, в свою очередь, должно нанести удар по психическому состоянию отца Игоря, выбить его из колеи. «Возможно, стрелявший был причастен к молодежному крылу секты религиозного экстремиста Доку Хисамова, известного также как Хасан Висельник. В своей предсмертной записке он оставил краткий комментарий своих действий: «Я стреляю не в людей, я стреляю в Ад» – подытоживает репортаж диктор.

Закончив работать с Игорем, Виктор теперь может полностью сосредоточиться на деле Артура.

Отец Игоря в кабинете своего начальника. Едва слышный шум кондиционера, свежесть, словно в сосновом лесу после дождя. Портрет Дзержинского на стене, выгравированный лазером на зеркальном листе металла: лицо с ухмылкой, высокий лоб, усы, бородка клином.

– Садитесь. Мне жаль вашего сына, искренне жаль, – неспешно произносит заранее приготовленные слова генерал Н., параллельно вглядываясь в лицо своего подчиненного, изучая его, – Я отдал распоряжение, чтобы ваше имя никак не было связано с этим инцидентом. У него будут подставные родители, мы придумаем какую-нибудь красивую историю. Но вы должны поговорить с женой, объяснить ей, как правильно себя вести в этой ситуации.

– Будет сделано. Но я хотел поговорить о Хисамове, – любое упоминание о сыне вызывает у подполковника гнетущее чувство, и поэтому он старается сменить тему, хотя в глубине души уверен, что все взаимосвязано, – у меня есть основания считать, что Хасан вышел из-под контроля, возможно, даже пытается привлечь внешние силы. Он мог перейти на сторону Исламского государства.

Н. смотрит на него с сожалением, так, как будто решил, что он свихнулся от горя и теперь несет околесицу.

– Зачем ему это? Он всегда был открыт к сотрудничеству с нами, участвовал в наших операциях. – Он замолкает на миг, вспоминая кадры из отчета по итогам зачистки радикальных исламистов в Чечне и Ингушетии, так называемой мясорубки номер шесть, – Да, я согласен, у него сейчас, и прежде всего благодаря нам, как никогда высокая поддержка в кавказских республиках, он пользуется авторитетом, некоторые его даже называют духовным лидером. Это всё прекрасно известно и мне, и нашему руководству. И да, у него есть связи с высокопоставленными людьми в арабском мире, но эти связи скорее деловые, а не политические. У нас в его окружении множество агентов и все докладывают, что пока не о чем беспокоиться. Мы можем убрать его в любой момент.

– Возможно, сейчас как раз такой момент. У ИГ, как и у нас, есть свои агенты, и мы не знаем, сколько из наших агентов являются двойными, – подполковник замечает, как по лицу генерала разливается смертная скука, – Наше подразделение является мощным фактором сдерживания для этого движения. Возможно, они решили перейти в наступление. У Хасана есть связи на самом верху, если он уже на стороне ИГ, то мы каждый день снабжаем их информацией через него. ИГ уже получает деньги и оружие от нескольких зарубежных стран. В итоге все это выльется в новую войну на Кавказе.

– Это попахивает паранойей. Оформляй доклад в печатном виде, я посмотрю на данные твоих источников, пробью в других подразделениях, насколько можно доверять тем материалам на Хасана, что у нас есть. И ты должен пройти полное обследование у нашего психолога, это приказ. Потерять сына это большое потрясение.

Генерал Н., в отличие от своих подчиненных, не обладающих допуском к этой информации, знает, что Хасан как личность никогда не существовал в реальности. Его образ был искусственно создан Конторой и в каком-то смысле был детищем ее нынешнего директора, его альтер-эго. Ходили слухи, что директор даже лично участвовал в подборе и оцифровке актера, чье лицо с густой бородой и очками теперь было растиражировано во множестве видео-роликов с обращениями этого неформального лидера к мусульманам всего мира. Но в действительности была группа людей, внешне похожих, которые работают под прикрытием Конторы и чьи действия координируются с самого верха властной иерархии, с ее заоблачных высот.

Виктор возвращается под утро и находит Артура на полу, среди множества других тел, спящих вповалку, не снимая одежды и положив под голову кто что нашел. Он слегка толкает Артура в бок носком кроссовка, чувствуя, как обтянутые кожей ребра пружинят в ответ. Артур бормочет что-то невнятное, но не просыпается. Тогда Виктор, присев на корточки, бьет его пару раз ладонью по щеке. Артур разлепляет веки, смотрит на него, плохо понимая, что происходит.

– Просыпайся, друг. У нас сегодня много дел. Могу поискать на кухне кофе, если он тебе поможет очнуться.

– Было бы недурно, – говорит Артур хриплым ото сна голосом, одновременно пытаясь понять, зачем он понадобился Виктору и почему он столь обходителен с ним. – Если найдешь, завари мне большую кружку.

Он трет заспанные глаза, осматривается, вспоминает, как Яна, которую он считал своей подружкой, убежала от него вчера, и как следом за ней исчез и Виктор. Поборов робость, он задает вопрос своему старшему товарищу:

– А ты куда вчера свалил? – его голос звучит неестественно, наигранно, – Яна была с тобой?

– Нет, но я в курсе, где она сейчас, – Виктор улыбается, всем своим видом показывая, что знает, какие чувства заставляет испытывать Артура эта нервная девочка, – Она у Хасана, на одной из его квартир. И мы через час тоже должны быть там, так что не мешкай, вставай и тащи свою тощую задницу в ванную.

В ответ на эту тираду Артур закатывает глаза, по-детски гримасничая, потом встает с пола, чувствуя, как затекли мышцы, зевает. Привкус пива во рту, зуд между лопаток, переполненный мочевой пузырь. Почесавшись, он послушно идет в туалет, потом в ванную, чтобы умыться и прополоскать рот. Несмотря ни на что, ему даже в голову не приходит послать Виктора подальше, так как других вариантов, кроме как поехать вместе с ним к Хасану, он не видит. Остальные участники попойки продолжают спать, никто не шевелится. И Артур даже спрашивает себя, подлинные ли это люди. Все это абсурдно, нелепо, похоже на дурной сон или на bad trip, но искаженная логика этого мира продолжает засасывать его в себя и он не может этому противостоять – как бы он не цеплялся за обрывки воспоминаний, этот водоворот тянет его ко дну. Он хочет вновь увидеть Яну, обнять ее, если она позволит, почувствовать ароматный запах ее пота – только она способна ему помочь, заставить его поверить в свою и её подлинность. Придать всему некий смысл.