В конце концов я набралась храбрости и сказала ему, что скучно живу.

Он посмотрел на меня с величайшим изумлением:

— Тебе скучно? Но разве это возможно? — Харли широко улыбнулся. — Я знаю, в чем дело, любовь моя, — твои биологические часы работают вхолостую…

Биологические часы? Чем он меня, в конце концов, считает — секс-бомбой, предназначенной только для траханья?

— Мы должны немного повременить, пока не покончим с коммерческим каналом телевидения, а уж тогда ты оборудуешь детскую.

— О чем ты, Харли? О каком коммерческом канале идет речь?

Он вздохнул:

— Мне, конечно, не следовало на это сейчас соглашаться, но Дэвиду пришла в голову замечательная идея. Это все потому, что твои фотографии снискали такой успех. Дэвид предполагает снять фильм в Италии, где он нашел замечательную натуру для съемок.

Согласиться? А был ли у меня выбор?

Я прикусила губу. Мне пока не хотелось ссориться — ведь мы недавно поженились. И все же мое терпение было на пределе. Рано или поздно кому-то из нас предстояло признать, что наш брак не из удачных.

Внешне все обстояло как нельзя лучше. Я имела все, о чем только может мечтать женщина, а в придачу к материальным благам — красивого, любящего и желающего меня мужа, всегда готового заниматься сексом. Неужели я неблагодарная, если хочу чего-то еще? Чего же мне желать?

Харли постоянно говорил, что любит меня, но что это означало?

— Ты не понимаешь меня, Харли, — со слезами сказала я однажды вечером.

— Конечно, понимаю, дорогая, — ответил он мягко. — Не плачь, это вредно для твоих глаз. Сознаешь, какой урон нанесут слезы твоей коже?

— Но ведь ты почти не знаешь меня!

— Я знаю, как ты прекрасна! А больше мне и знать нечего. Я люблю тебя, Синди.

Каждый из нас вкладывал в слово «люблю» совсем разный смысл. Для Харли любовь означала обладание. Для меня — уважение, нежность, близость и доверие. Неужели я все представляла себе неправильно? Неужели такая любовь возможна только в книгах? Неужели я стала жертвой прочитанных мной историй? Неужели растратила свою жизнь попусту, мечтая о несбыточном? Мечта о браке привела меня к жизни, стремительно превращавшейся в кошмар. Я отказалась от свободы, обрекла себя на скуку, подверглась физической эксплуатации. Я совершила ужасную ошибку и в этом уж никак не могла винить Мефисто. Во всем виновата я. И мне следовало самой исправить свою ошибку.

Я пришла к выводу о том, что мне следует вернуть свою независимость. Дождавшись, когда Харли отправился на свой еженедельный сеанс ароматерапии, я надела большую широкополую шляпу и темные очки, потом вызвала такси. Это был отличный день для прогулки по пляжу.

Я шла не спеша, оглядывая прилавки с товарами и стараясь затеряться в толпе культуристов, любителей кататься на роликах, пророков новой эры и других чудаков и психов, вылезающих на свет Божий в любом городе, как только выглянет солнышко. Чувствуя себя дерзкой и отважной, я купила пачку ароматизированных свечей и пару сережек в форме досок для серфинга. Я смотрела на фокусников, перепиливавших цепи, огнеглотателей, танцовщиков и танцовщиц непонятного жанра. Позже я сидела в кафе на свежем воздухе, прямо на пляже, прихлебывая холодное пиво. Я с огромным облегчением снова почувствовала себя обычным, ординарным человеком, смешалась с толпой, стала незаметной. Никто не пялился на меня.

«Интересно, что готовит мне будущее?» — размышляла я.

Поедем ли мы в Италию снимать новый рекламный ролик компании «Лапиник», о чем упоминал Харли? Италия ведь не так уж далеко от Англии. Может, мне представится возможность побывать в Гилдфорде и найти ответы на вопросы, мучившие меня с тех пор, как я очнулась в облике Синди?

Глядя на молодые пары, проходившие мимо меня рука об руку, я испытала острый укол тоски. Меня охватило страшное одиночество.

Я завидовала их простым радостям, тому, что они наслаждаются обществом друг друга и всем окружающим их. Харли никогда не приехал бы со мной в такое место. Он счел бы такие развлечения ниже своего достоинства. Наслаждаться простыми радостями жизни мне придется одной.

Вдруг кто-то потянул меня за полу жакета, и, опустив глаза, я увидела малыша, перепачканного только что съеденным мороженым.

— Моя мама говорит, что вы Синди Брайтмен, — сказал он тихо и доверительно. — Если не хотите, чтобы мы рассказали об этом всем, дайте нам автограф.

Малыш протянул мне ручку. Оглядев соседние столики, я заметила двух женщин, одна из которых, вероятно, была его матерью… Они улыбались и махали мне руками.

Нацарапав свое имя на салфетке, я отдала ее мальчику и приложила палец к губам.

— Тсс! — Я подмигнула ему. — Мы ведь ни с кем не будем делиться своим секретом. Верно?

Приоткрыв рот, он разглядывал салфетку.

— Отстань, прошипела я. — Оставь меня в покое, ради Бога!

— Ой, мам! — вдруг завопил он. — Ты права! Это Синди Брайтмен!

Все головы повернулись ко мне, все сидевшие уставились на меня.

— Эй! — воскликнула женщина за соседним столиком, прежде осыпавшая пеплом своей сигареты мои туфли. — Вы подпишете мне меню? Я бы очень хотела этого.

Пожилой человек в шортах-бермудах застенчиво приблизился ко мне.

— Если не возражаете. — Он разложил передо мной на столе кучу салфеток и всунул мне в ладонь автоматическую ручку. — Это было бы таким приятным сюрпризом для моих внуков!

— Эй, Уилбер, принеси-ка камеру из машины! — крикнул кто-то.

Вокруг меня начала собираться толпа.

— Если вы согласитесь дать автограф каждому, — сказал человек с салфетками, — я назову вам их имена.

— Ой, подарите мне свой локон! — захлебываясь от восторга, закричала толстая женщина в розовом тренировочном костюме и бросилась ко мне с маникюрными ножницами.

— Прошу прощения. — Я поднялась. — Мне пора. — Охваченная паникой, я осмотрелась в панике в поисках телефона.

— Вы не можете уйти сейчас, — возразила женщина за моей спиной. — Следующая на очереди я!

— Ничего подобного! — закричала другая. — Я первая увидела ее!

— Упрямая сука! — завопила девица на роликовых коньках. — Не воображай, что ты особенная!

Кто-то потянул меня за одежду, и, услышав треск рвущейся ткани, я бросилась бежать.

— Эй, мне удалось оторвать кусок ее комбинации, — услышала я возбужденный голос за своей спиной. — Я тоже хочу! — отозвался другой голос.

Я приостановилась, чтобы снять туфли, а потом помчалась по песчаному пляжу с такой скоростью, на какую только была способна. Я направлялась к улице. Когда мои преследователи стали нагонять меня, я метнула в них свою обувь. Добравшись до дороги, я оглянулась и увидела толпу, вступившую в рукопашную за обладание моими туфлями: они сражались, как стая голодных волков.