Такой поступок в Глогоре мог повлечь за собой наказание клеткой, здесь же за это грозило избиение до смерти острым концом лопаты. Тем не менее риск с целью испортить вражеский самолет был оправдан. Но это можно было сделать в Глогоре, не здесь.

После долгой ночной борьбы с голодом следующий день в четвертом лагере начинался, как и предыдущий. Единственной интригой был вопрос, каких надзирателей поставят над бригадой сегодня. В четвертом лагере, как и в большинстве других, корейцы были гораздо более злыми и садистски настроенными.

В 1910 году Корея, которая до этого являлась независимой страной, была полностью аннексирована императорской Японией. Большинство корейцев воспитывались в презрении к японским оккупантам, а те, кто были наняты японской армией, представляли собой отбросы общества. Им нечего было терять. Они поставили на оккупантов и полностью от них зависели. Они получили униформу, оружие и… право даровать жизнь или смерть. Но никакой милости ожидать от них не приходилось. В противоположность им некоторые японцы испытывали сочувствие к военнопленным, ведь те были воинами и знали, что такое честь.

Во втором лагере — «госпитале», или «доме смерти», — корейские конвоиры тушили сигареты о лица больных и умерших. В уши узников надзиратели загоняли карандаши и другие острые предметы, пробивая барабанные перепонки. В каждом лагере были свои списки монстров, чьи прозвища напоминали о пытках и жестокостях, с которыми они ассоциировались: Борец (гигантский кореец, который вызывал скелетоподобных пленных на бой), Свинья (коренастый и безмозглый жестокий монстр) и так далее. Но, наверное, самым страшным в четвертом лагере был темнобородый кореец по прозвищу Черный Капрал.

В голове стройки рабочим часто не хватало шпал, без которых работа просто стояла. Нескольких узников послали в джунгли свалить пару деревьев и наскоро смастерить из них шпалы. Среди них был механик со «Стрекозы» Леонард Уильямс, знавший каждый винтик на корабле. К сожалению, его надзирателем был Черный Капрал.

Уильямс уже давно был горячим поклонником Джуди из Сассекса. Он не раз встречался с ней на корабле, пил воду, которую она отыскала после крушения на необитаемом острове, разделял с ней все тяготы. Часто, разговаривая с узниками, он называл собаку «потрясающим спасателем» и «собакой на миллион». С ним нельзя было поспорить. Но Джуди была всего одна, она не могла быть одновременно со всеми, кто нуждался в ее помощи.

Леонард Уильямс и Ленс Смит как раз рубили гигантское дерево в лесу. Местные, как правило, оставляли такие деревья нетронутыми, так как иметь с ними дело опасно. Листья некоторых здешних деревьев были очень ядовиты. Когда дерево рубили, листья осыпались и при соприкосновении с кожей вызывали ужасные покраснения и болезненные высыпания. Другую опасность представляли собой агрессивные красные муравьи.

Иногда дерево являлось муравьиным домом, и они яростно его защищали. За считаные секунды они обсыпали руки, ноги, голову человека, рубящего дерево… Вскоре он чувствовал, что все его тело горит огнем. Один из самых ненавистных корейских конвоиров применял муравьев во время пыток. Его прозвище было Жирный. Он любил подвешивать пленного обнаженным так, что ноги узника едва касались земли. Затем надзиратель собирал красных муравьев и клал их бедолаге в рот, нос и на гениталии, после чего оставлял жертву жариться на солнце и наполняться ядом муравьев.

Жирный угрожал Джуди и ее товарищам, что станет их конвоиром, когда они продвинутся в строительстве дальше. Но все-таки на этом участке самым опасным был Черный Капрал. Нужно крайне осторожно браться за рубку гигантского дерева в глухих джунглях и быть вдвойне осторожным, когда делаешь это под суровым взглядом такого человека.

На мгновение Ленс Смит позволил себе задуматься о чем-то и что-то пробормотал. Конвоир посмотрел в его сторону. Неразборчивого шепота оказалось достаточно, чтобы вызвать в Черном Капрале адский гнев. Как только Смит взмахнул топором, надзиратель неожиданно ударил его прикладом винтовки по голове. Смит потерял равновесие и вместо того, чтобы ударить по дереву, вонзил топор себе в ногу.

Для Черного Капрала Смит был лишь одним из многочисленных рабов, которые в какой-то момент оказывались бесполезными. Тяжело раненный британский военнопленный теперь был непригоден к работе на строительстве Императорской железной дороги. Черный Капрал приказал оставить истекающего кровью мужчину у насыпи. Вагонетка, которой людей доставляли на работу, вечером отвезет его в лагерь. Кто-то из команды Смита смастерил жгут, чтобы тот не умер от потери крови.

Было уже семь часов вечера, когда пленники наконец справились со своей работой, а бедолага по-прежнему лежал у железнодорожных путей. К этому моменту Смит был уже при смерти. Его жизнь можно было бы спасти, только ампутировав травмированную ногу. Эту операцию британский доктор выполнял без необходимых хирургических инструментов и обезболивающих, и все лишь потому, что Смит якобы разговаривал во время работы под надзором Черного Капрала.

В тот раз Джуди не было рядом, она не могла защитить пленного от чужой жестокости, но скоро придет время, когда она сможет помочь, и собака включится в борьбу.

Военнопленным было очень тяжело, но они все еще продолжали сопротивляться морально. Их первый шок оттого, что они попали в такие адские условия здесь, на Суматре, начал притупляться. В этом чудовищном месте англичане умудрились сохранить британский «бульдожий» дух, чувство юмора (преимущественно черного) и желание дать отпор тиранам, какими бы ничтожными ни казались шансы осуществить мечту.

Что касается юмора, то в последнее время они шутили на тему СЖРП. Пленные собирались основать организацию — Союз железнодорожных рабочих Паканбару, сокращенно СЖРП. Сюда приглашались все желающие, независимо от национальности и других критериев, — четвероногие члены приветствовались так же, как и двуногие. Они могли требовать оплаты своего труда, более короткого рабочего дня, лучших условий и работы по графику. У них была столовая, клуб с баром и ежедневные конференции с короткими выступлениями, а также хорошее пиво и сэндвичи.

Такой юмор повышал моральный дух, и вместе с тем идея саботировать работу на стройке потихоньку формировалась в головах у тех, кто еще готов был оказывать сопротивление. Фрэнк Уильямс, Леонард Уильямс, Джок Девани, Питер Хартли — все они знали, что, сознательно препятствуя строительству, подвергают себя большой опасности, но ведь они и так смотрели в глаза смерти каждый день. Джуди в своей неповторимой манере играла ключевую роль в очередной рискованной затее.

Метод саботажа был гениально прост. Если они не были заняты переноской рельсов, то занимались их укладкой на шпалы. Обычно это делают при помощи длинных болтов, которые крепят железо к дереву. Однако из-за невообразимой спешки японцев, те отдавали предпочтение металлическим штырям. Они должны были забиваться молотком в пазы рельса и уходить наглухо в дерево при помощи кувалды.

Забивание штырей под палящим солнцем губило спину, однако давало уникальную возможность для саботажа. Штыри имели форму клина, тупого с одной стороны. Если клин заходил в дерево в неровном месте, там образовывались трещины и крепление ослаблялось. Под массой проходящего локомотива деревянные шпалы раскалывались надвое. В идеальном случае возможен был даже сход локомотива с рельсов.