Сбор странных листьев и грибов не возбранялся конвоирами, а вот бартер с местными был запрещен. Жертвы кораблекрушения, которые потеряли практически все, на первый взгляд мало чем располагали. Однако у многих узников до сих пор имелись драгоценные кольца (с помолвки, обручальные, фамильные), а ведь золото везде в цене. Проблема была в том, что любые контакты с местными строго запрещались правилами и сурово карались.

Как и раньше, главную роль в операциях обмена отдали Джуди. Она бежала вдоль линии строительства железной дороги, где работала ее бригада, словно хотела о чем-то предупредить. Фрэнк Уильямс уже хорошо знал язык ее тела. Именно такое ее поведение свидетельствовало о том, что возможность для бартера открыта. Джуди останавливалась у куста — якобы понюхать, при этом голова и туловище практически скрывались в нем, задняя же часть оставалась снаружи, а хвост бился из стороны в сторону. Это означало, что там ждет местный, готовый обменяться.

Джок Девани вспомнил свои навыки ловкого дельца, но самым потрясающим вновь оказалось то, что они приноровились проворачивать сделки прямо перед носом у конвоиров. Обе стороны соблюдали правила.

Однажды пленный собрался продать старое золотое кольцо. Оно было потерто и поломано, но это по-прежнему было золото. При посредничестве Джуди повторилась история с кустом, и, шепча, стороны ударили по рукам.

В обмен на кольцо пленный получил кофе и табак, которые особо ценились, потому как были запрещены, а также пару десятков яиц и связку бананов.

Обмены и заметание следов были жизненно необходимы, чтобы не умереть голодной смертью. А саботаж был нужен, чтобы отсрочить душевную смерть. Но и та и другая деятельность могли привести к смертельному наказанию.

Скелетоподобные люди продолжали трудиться под безжалостным солнцем. Это была повседневная жизнь тех, кто когда-то спасся при крушении судна «Van Waervijck». Недели переходили в месяцы, а нечеловеческие условия содержания только ухудшались. Пленные слабели, организм переставал выполнять свои обычные функции.

Но даже болезнь не могла освободить человека от нескончаемого строительства адской железной дороги.

Том Джорджи Скотт лежал на рельсах, когда его увидели Джуди, Фрэнк и их товарищи. Слабый, изможденный Том Скотт заплатил за то, что помочился. Он сделал это прямо на железнодорожной насыпи. К несчастью, Черный Капрал увидел это и страшно разгневался.

— Пленный осквернил железную дорогу! — кричал конвоир. — За это он заслуживает смерти!

Разъяренный надзиратель с винтовкой в одной руке и бамбуковой палкой в другой подбежал к «виновному». Том Скотт стоял на месте, окаменев. Он был уверен, что это его последний миг на этой земле. Его колени тряслись, он был не способен двигаться. Но Черный Капрал миновал его и налетел на бригадира отряда, который, по мнению корейца, обязан был предотвратить затею пленного помочиться на рельсы.

Черный Капрал приблизился к бригадиру, сержанту военно-воздушных сил, и с дикой яростью принялся осыпать его голову и плечи ударами бамбуковой палки. Побои сопровождались руганью: тот якобы позволил опорочить этим поступком доброе имя всех японских сил и Его Императорского Величества Хирохито собственнолично.

Затем Черный Капрал потребовал, чтобы бригадир избил провинившегося пленного. Один британский пленный должен был избить другого британского пленного, в противном случае надзиратель колотил бы его по голове, наверное, до смерти. Бригадир отвесил Тому Скотту несколько тумаков вполсилы, но это только раззадорило Черного Капрала, который все усиливал свои удары бамбуковой жердью. Он хотел, чтобы бригадир бил своего товарища с бо`льшим энтузиазмом.

Если его ничто не отвлекало, Черный Капрал мог забить человека до смерти. Том Скотт подошел к окровавленной жертве.

— Ударь меня, сержант! — закричал он. — Ради Христа, ударь меня!

Не дав ему договорить, избитый накинулся на Скотта с кулаками, как того и хотел Черный Капрал. Том Скотт пошатнулся и попятился назад под натиском бригадира. Было ясно, что дело кончится тяжелыми травмами, а может, и смертоубийством.

Со стороны за этим кое-кто наблюдал. Нетерпение и гнев Джуди все возрастали. Она скалилась, а ее глаза наливались кровью от ужаса, свидетелем которого она стала. Вдруг она стрелой пронеслась мимо, направляясь к кустам. Через минуту раздался ее лай, которым она обычно предупреждала о появлении крупного зверя. В таких случаях приходил конвоир с ружьем и помогал с ним справиться.

Похоже было, что яростный лай привел Черного Капрала в чувство. Окровавленная бамбуковая жердь замерла в воздухе. Черный Капрал глянул в сторону кустов, его мозг усиленно обрабатывал поступающую информацию. Нужно было сделать выбор: защитить честь Империи и забить пленного до смерти или застрелить зверя к ужину.

Голод пересилил чувство долга перед Империей, поэтому он направился туда, откуда доносился лай, с винтовкой наготове. Две жертвы избиения были спасены. Все в крови и в синяках, они, спотыкаясь, направились за помощью.

Конечно, никакого крупного животного в кустах не оказалось. Джуди увидела зверства, поняла, что должна спасти этих пленных, и придумала как. Она шла на большой риск. Такие, как Черный Капрал, могли бы застрелить ее на месте, если бы раскусили обман. Но это было заложено в ней самой природой — оказывать помощь нуждающимся, а здесь, на строительстве чертовой железной дороги, военнопленным так нужна была помощь!

Ей удалось пробраться в джунгли незамеченной. Она подала Черному Капралу сигнал, а потом тихонько возвратилась к своим. Выигрывать время иногда было жизненно необходимо. Собака обманывала смерть не раз, и удача всегда была на ее стороне. Но рано или поздно…

Впервые Джуди почувствовала запах смерти в тот момент, когда еще крошечным щенком протискивалась в лазейку под забором питомника. Потом она попала на корабль «Москит», команда которого несла опасную службу на реке Янцзы. Игры со смертью продолжались и в Ханкоу, когда на пристани ее чуть было не застрелил японский надзиратель; затем она попала на борт «Кузнечика», вскоре затопленного, и нарвалась на крокодила у реки Индрагири; ее контрабандой вывозили из Глогора, выбрасывали с тонущего корабля в открытое море… После прибытия в Сингапур она чудом избежала смерти, попавшись на глаза капитану Нисси.

Получалось, что на данный момент она проживала уже восьмую жизнь, а значит, обманывать смерть ей оставалось недолго.

К тем, кто спасся после крушения судна «Van Waerwijck» и теперь мучился на строительстве «дороги на крови», должна была добавиться еще одна группа. Их истории были не менее страшны и трагичны. В середине сентября 1944 года японский грузовой корабль «Junyo Maru» плыл с соседней Явы: в трюме томились две тысячи военнопленных и более четырех тысяч ромушей, что в девять раз превышало количество людей, находившихся на борту «Van Waerwijck».

18 сентября 1944 года у побережья Суматры «Junyo Maru» был торпедирован британской субмариной «Tradewind». Корабль затонул в считаные минуты. Погибло пять тысяч шестьсот двадцать человек — по сей день эта морская катастрофа считается самой массовой по количеству жертв.