Однажды мы были в доме на Хайфа-стрит, где у нас было так много снайперов, что единственным местом для огневой позиции оставалось крошечное окошко над туалетом. Мне приходилось стоять все время.

И все-таки я заработал две ликвидации.

Я был просто везунчиком.

В один из дней мы получили агентурные сведения о том, что боевики используют кладбище на окраине города, рядом с военным лагерем Кэмп-Индепенденс близ аэропорта для складирования оружия и организации атак. Единственной точкой, откуда это место хорошо видно, была платформа из тонкой сетки на вершине башенного крана.

Я не знал, насколько высоко я забрался. Да и знать не хотел. Я не большой любитель высоты — когда я только думаю об этом, мои яйца оказываются где-то в глотке.

С крана открывался захватывающий вид на кладбище, до которого было почти восемьсот ярдов (примерно 730 м).

Я никого не убил оттуда. Я не видел ничего, кроме скорбящих и похоронных процессий. Но это попробовать стоило.

Помимо людей с самодельными взрывными устройствами, опасность представляли и сами мины. Они были повсюду — иногда даже в многоквартирных домах. Одна группа наших счастливо избежала смерти, когда дом, из которого они только что вышли, взлетел на воздух.

Национальная гвардия использовала для перемещения БМП «Брэдли»[87]. Боевая машина пехоты выглядит, как маленький танк, поскольку у нее есть башня и пушка, но на самом деле по конструкции это бронетранспортер или разведывательная машина.

БМП рассчитана на перевозку шести пехотинцев в десантном отделении. Мы смогли упаковаться туда ввосьмером и даже вдесятером. Внутри жарко, душно и очень тесно. Если ты не сидишь возле десантной аппарели, то вообще ничего не видишь. Просто тупо ждешь, пока тебя привезут к месту выгрузки.

В один из дней мы возвращались с боевого дежурства на «Брэдли». Только мы свернули с Хайфа-стрит на одну из боковых улиц, как внезапно — ба-бах! Мы подорвались на мощном фугасе. Заднюю часть машины подбросило, после чего она рухнула вниз. Все заволокло дымом.

Я видел, как парень напротив раскрывал рот, но не слышал ни единого слова: после взрыва я на какое-то время оглох.

А потом «Брэдли» завелась и поехала дальше. Оказалось, что это очень крепкая машина. На базе командир попросту проигнорировал произошедшее.

«Даже траки не повредило», — сказал он. Он был почти разочарован.

Это клише, но тем не менее факт: на войне завязывается самая крепкая дружба. А потом внезапно обстоятельства меняются. Я очень крепко подружился с двумя парнями из Национальной гвардии; я доверял им свою жизнь.

Сегодня я не назову вам их имена, хоть вы меня пытайте. И я даже не уверен, что смог бы объяснить, что в них было такого особенного.

Вероятно, мы хорошо поладили с парнями из Арканзаса из-за того, что мы все были деревенскими мальчишками.

Да, они были деревенщиной. Вот он я — типичный реднек[88], а вот арканзасские хиллбилли: перед вашими глазами весь диапазон различных животных.

Выборы приблизились и прошли.

Средства массовой информации в США раздули из выборов властей в Ираке большое событие, а для меня это вообще никаким событием не было. Я даже не заметил этот день; я узнал о нем из телепередач.

Я никогда по-настоящему не верил, что иракцы смогут создать в своей стране настоящую функционирующую демократию, но в какой-то момент думал, что у них был шанс. Не знаю, верю ли я сейчас. Это очень коррумпированная страна.

Но я не рисковал своей жизнью ради того, чтобы принести демократию в Ирак. Я рисковал своей жизнью ради моих товарищей, чтобы защитить моих друзей и соотечественников. Я пошел на войну за свою страну, а не за Ирак. Моя страна отправила меня туда, и поэтому сбежать обратно было бы настоящим дерьмом.

Я никогда не воевал за иракцев. Плевать я на них хотел.

Вскоре после выборов меня отправили обратно в мой взвод. Время нашей командировки в Ираке заканчивалось, и надо было уже думать о том, чтобы собираться домой.

В багдадском лагере у меня была своя маленькая комната. Мои вещи заполнили четыре или пять круизных боксов, два больших ящика «стэнли» на колесиках, и разные рюкзаки. (Круизный бокс — это современный аналог сундучка-футлокера; бокс не пропускает воду и имеет в длину около трех футов (90 см). Во время командировок приходится плотно паковать вещи.

У меня еще был телевизор и видео. Любые самые свежие фильмы можно было купить в Багдаде на пиратских DVD за пять баксов. Я купил полную коллекцию фильмов о Джеймсе Бонде, несколько с Клинтом Иствудом, Джоном Уэйном, — я люблю Джона Уэйна. Я особенно люблю его ковбойские фильмы, которые не лишены смысла, как мне кажется. Мой любимый — «Рио Браво».

Помимо фильмов, я проводил много времени за компьютерными играми, моей любимой стала Command and Conquer. У Смерфа была PlayStation, и мы много играли в гольф Тайгер Вудс.

Я надрал ему задницу.

По мере того как в Багдаде ситуация успокаивалась, по крайней мере на какое-то время, вышестоящее начальство решило разместить базу SEAL в Хаббании.

Хаббания расположена в двенадцати милях к востоку от Фаллуджи в провинции Анбар. Это, конечно, не такой очаг боевиков, каким была Фаллуджа, но это и не Сан-Диего. В этом городе еще до первой войны в Заливе Саддам построил химические заводы для производства оружия массового поражения, такого как нервно-паралитический газ и другие отравляющие вещества. Американцев здесь мало кто поддерживал.

Здесь была база армейских частей США, используемая знаменитым 506-м парашютно-десантным полком [имеется в виду 1-й батальон 506-го пехотного (воздушно-десантного) полка, который в 2004 году был переброшен из Южной Кореи в Хаббанию (Ирак), откуда в ноябре 2005-го его перевели в Рамади, где он оставался до ноября 2006-го; этот батальон с 16 марта 1987 до 30 сентября 2005 года входил в состав 2-й бригады 2-й пехотной дивизии армии США, а затем перешел в 4-ю бригаду 101-й воздушно-десантной (воздушно-штурмовой) дивизии. — Прим, ред.], известным всем по сериалу «Братья по оружию»[89]. Они только что прибыли из Кореи, и говоря культурно, ни хрена не знали об Ираке. Я думаю, каждый должен прочувствовать это на собственной шкуре.