– Поднимайся дальше, – прошептал Сильван. – Иначе я больше не прикоснусь к тебе.

О, какая жестокость! Кэйд уже не помнила себя от возбуждения. В ней жила лишь пламенная мольба и жажда ласк, объятий, полнейшего слияния и подчинения его власти. Но он сдержал слово, не прикасаясь к ней. Она, спотыкаясь, двинулась дальше. Они уже преодолели половину третьего лестничного пролета, но впереди оставалось еще три этажа. Тогда Сильван наградил ее. Его руки вновь слегка погладили бедра Кэйд, почти дотянувшись до лона, но вновь игриво отклонились в сторону, терзая дразнящей близостью.

Сильван вновь отступил на шаг вниз, нарушая близость. А Кэйд издала слабый стон, но заставила себя подниматься, мечтая о награде и ненавидя наказание.

Тогда его рука продвинулась выше, лаская через колготки и трусики, словно поощряя послушную девочку.

В награду за ее усилия Сильван начал понемногу спускать с нее колготки и трусики. Кэйд быстро уловила этот ритм. И пальцы, его прекрасные, ловкие, искусные пальцы, способные брать простые плоды земли и превращать их в нечто удивительное, ласкали ее обнаженную плоть.

Подъем близился к концу, впереди остался лишь один лестничный пролет, когда пальцы Сильвана наконец проскользнули к ее обнаженному, истекающему соками безумного вожделения лону. Кэйд с силой сжала его руку и услышала его тихий вздох. Его палец прижался к ее клитору, и она, вцепившись зубами в рукав своей куртки, задрожала, приближаясь к оргазму. Осознав жестокость пытки, Сильван убрал палец, но Кэйд ухватилась за его руку и вернула на прежнее место, заливаемая волнами глубочайшего наслаждения. Полностью лишившись контроля над собой и конвульсивно содрогаясь всем телом в темноте узкой лестничной клетки, с его ладонью на клиторе, Кэйд буквально падала на Сильвана, зажимая себе рот рукой, чтобы удержаться от крика. Крепко прижав ее к себе, Сильван дождался окончания оргазма. Потом подхватил ее на руки и быстро преодолел оставшиеся ступени. Кэйд растерянно рылась в сумочке, ища ключ. Сильван уверенно открыл дверь. Квартира оказалась маленькой. Он сразу нашел кровать. Положив Кэйд на покрывало, Сильван опустился сверху и быстро овладел ею.

Он разгорелся почти мгновенно, сильные руки крепко обхватили ее спину, и он слился с ней в единое целое. Его рука еще удерживала Кэйд, и вскоре у нее перехватило дыхание от потрясения, вызванного его мощным оргазмом.

Возбуждение медленно сменялось блаженной истомой, но Сильван обнимал ее крепко, зарывшись лицом в каштановые волосы. Они уснули одновременно, рука Сильвана нежно обвивала талию Кэйд.

Пробудились они еще затемно. Сильван издал тихий счастливый возглас, словно выплывая из сказочного сна, осознал, что сон стал явью. Он посмотрел на Кэйд, впервые увидев ее обнаженной. У нее не осталось сил противиться своим желаниям. Мускулистое тело Сильвана выглядело божественно прекрасно. Какое сладострастное удовольствие гладить его, не находя для своих ласк ни малейших препятствий.

Сильван неспешно ласкал Кэйд, начав со ступней, чуть раньше освобожденных им от колготок, и исследовал тайны наготы, поднимаясь к бедрам, талии, груди, рукам, которые она закинула за голову, где наконец переплелись их жаркие пальцы. Уличный свет начал просачиваться в окна спальни. В его глазах, казалось, загорелись солнечные лучики.

– Ты можешь делать со мной все, что угодно, – прошептала Кэйд.

– Я готов, – откликнулся он.

Когда она проснулась, ее постель пахла шоколадом. Она пахла, в сущности, домом, городком Кори, где сам воздух вечно пропитан ароматом какао. Выплывая из сонного забытья, Кэйд улыбнулась чудному запаху, источник которого ускользал от нее.

Комнату заливал яркий дневной свет. Это смутило ее, и, ощущая ноющую боль во всем теле, она подумала, не заболела ли. Кэйд никогда не спала долго. Даже во время путешествий. Постепенно она начала осознавать, что находится очень далеко от дома и лежит голая на кровати под тонкой простыней. Влажноватой простыней. И тогда прошедшая ночь…

Кэйд мгновенно вспыхнула. Несмотря на то что в колледже у нее бывали случайные свидания, она ожидала, что Сильван останется с ней. Ожидала воочию увидеть его, обнаженного и смущенного.

Но в ярком солнечном свете позднего утра ее квартирка была безжалостно, откровенно пуста. А за дверью квартиры поскрипывали перила лестницы, словно кто-то спускался по ступеням. Разбудивший ее звук оказался стуком закрывшейся двери.

– Кэйд, – укоризненно произнес Мак Кори.

Из-за отцовского плеча на нее внимательно смотрел дед. Кэйд показалось, что глаза его лукаво поблескивали.

Кэйд чувствовала себя неважно. Виноватая, мятежная, неуверенная в собственных силах и запутавшаяся в целях. Она переживала какие-то подростковые метания, возможно, из-за того, что прежде не испытывала ничего подобного. Кэйд давно приспособилась к их миру, уяснив, как должна себя вести, чтобы стать очередной лучшей представительницей семейного бизнеса. Вопреки собственным желаниям (а она предпочла бы погрузиться в более простодушный и приятный мир кустарного шоколадного производства) она сознавала груз ответственности и не проявляла никаких бунтарских настроений в отличие от Джейми. Та отвергла семейные традиции, проявляя активные действия по спасению мира от порочных крупных капиталистов типа собственной сестры.

– У тебя все в порядке? Я серьезно обеспокоен, ведь вчера ты не ответила ни на одно из моих сообщений.

– Я работала, – быстро отозвалась она. – Ездила в Бельгию.

– И тем не менее, – строго продолжил отец, – тебе следовало черкнуть пару слов. Я извелся.

Кэйд старалась отучить отца от привычки чрезмерно опекать выросшую дочь. Она казалась себе Марией-Антуанеттой, играющей в фермершу в своем Малом Трианоне. «Господи, как же мне не хочется больше править этим королевством. Ну хоть ненадолго… можно я побуду другим человеком?»

– Мне пришлось сделать несколько звонков, чтобы убедиться, не арестовали ли тебя за кражу шоколада.

– Я… не думаю, что Сильван Маркиз собирается выдвинуть обвинения.

Доверие к нему возникло не после секса. Секс тут ни при чем. Кэйд с нежностью вспоминала, как он защищал ее от ветра в саду.

– Значит, дельце обделано? – спросил дед. – Ты заманила его, приобщив к нашей пастве? Он согласится продаться нам?

«О да, конечно, он согласится, не пройдет и тысячи лет…»

– Нет.

– В сущности, это даже лучше, – заявил отец. – Сейчас неподходящее время для запуска новой линии. Но если ты сама уверена в его отказе, то почему продолжаешь торчать в Париже?