— Какой список вы имеете в виду, Рощин? — очень вежливо поинтересовалась Клавдия Максимовна.

— Тот, про который пишут в Интернете. Мол, министерство утвердило список из девяноста шести книг, которые надо прочитать, чтобы стать образованным человеком. Всё остальное побоку…

— Мирослав, ты не прав, — бесцветным голосом уточнил Брагич. — Список расширен. Добавлены Конан Дойл и Лукьяненко…

— И правда, демократия… — вставил Святкин.

Вмешалась Елена Викторовна:

— Я не понимаю, о чем речь, Андрей Ренатович?.. Списки — это лишь рекомендация. Каждый может читать сколько угодно. Да только наши ученики не очень стремятся: все приклеились к компьютерам.

— А когда хотят порезвиться на воздухе, им жалеют принтер для диплома, — опять не выдержал Мир.

— Никто не жалеет, Рощин, — начала «смягчать ситуацию» Клавдия Максимовна. — Но трубку с дымом в самом деле лучше убрать. Надо учитывать обстановку…

— Как ее теперь уберешь? Все рисовать заново?

— Мир, дай картинку мне, — попросил Брагич. — Что-нибудь придумаем…

Брагич напечатал дипломы у своих знакомых в какой-то фирме. Вместо дымящейся трубки капитан держал теперь подзорную трубу. В ее стекле отражались паруса.

— Классно получилось! — одобрил Крылатый Эльф. — А зачем так много грамот?

— Чтобы досталась каждому, — объяснила Маша. — Пусть он хоть какое займет место. Раз участвовал — значит, молодец…

— Классно! — опять сказал Элька. — Вот бы так на Олимпийских играх. Всем по медали, чтобы никому не обидно… Жалко, что у нас медалей нету…

Но оказалось, что есть и медали. То есть «почти медали». Голубые квадратики, прицепленные к эмалевым чайкам. На квадратике — белая береговая крепость и надпись: СЕВАСТОПОЛЬ.

Значки прислал капитан Федорчук.

— Он боялся, что бандероль опоздает к гонкам, да вот повезло. Успела в самый раз… — Константин Петрович покачал на ладони пакет.

Значков оказалось около полусотни, как и дипломов. Когда пакет раскрыли, Маша запищала от восторга. Потому что словно морские брызги рассыпались по столу.

— Это значки очень старого образца, — объяснил Дядюшка Лир. — Их начали выпускать в прошлом веке, в шестидесятых годах, когда Севастополь перестал быть закрытым городом. И вот штампуют до сих пор…

— Капитан Чук знал, что прислать, — сказал Мир и украдкой вздохнул.

Все-таки сидело в нем сожаление, что в ближайшее время он не попадет в Севастополь. Но он это сожаление мужественно проглотил.

Константин Петрович покрутил значок перед глазами.

— У Чука есть одно условие… Он хочет принять участие в гонках…

— Ура! Он приедет?! — возликовал Мак.

— Не приедет он. Однако просил от его имени пустить в гонку кораблик.

— Конечно! — обрадовался Мир. — И вы свой пустить не забудьте!..

Снег сошел в середине марта. Правда, в переулке Капитана Лухманова он еще лежал серыми ноздреватыми гребешками вдоль монастырской стены, однако никому не мешал.

Лужа разлилась точно к сроку. Двадцатого марта синела, как черноморский залив, длинная полоса воды. Над ней постоянно и ровно дул теплый «войновский пассат». А вверху стояли пухлые желтые облака.

Старт был назначен на двадцать второе марта, день весеннего равноденствия. Но уже за два дня до него стали появляться на берегу будущие гонщики, чтобы потренироваться и проверить ходовые свойства своих суденышек.

Кораблики полагалось мастерить по старинке, из толстой сосновой коры. Можно было использовать и пенопласт, но кору уважали больше. «Как у старых тэковцев», — объяснял Крылатый Эльф. Историю ТЭКа знали все участники регаты. В километре от речного порта, ниже по течению, лежали на плоском берегу остатки плотов, которые не успели сплавить к деревообделочному комбинату. На могучих бревнах горбатилась кора шоколадного цвета. Добраться до бревен и раздобыть кору для корабельного строительства было совсем не трудно. Мак, Эльф и Данька Заборов дважды бегали к плотам, а потом сидели в школьной мастерской и выстругивали из коры остроносые корабельные корпуса — для тех, кто не умел делать сам.

— Мачты делайте сами, из лучинок. А паруса — из тетрадных листиков. Лучше всего из клетчатых, как в старину, — наставлял Элька. — И не забывайте вставить руль.

Приходили Мир и Мак, давали указания.

Как-то само собой вышло, что братья Рощины, Маша Чешуйкина и Крылатый Эльф сделались командирами будущей регаты. А еще был у них помощник — Данька. Никто их не выбирал и не назначал, но никто и не спорил против их командирства. Они знали и умели больше других, а главное — никого не прогоняли, всем помогали. Лишь бы участников было побольше и каждый радовался состязаниям!

Сначала в списке гонщиков было около тридцати человек, а потом число стало подбираться к сорока.

Мир забеспокоился:

— Если так пойдет, может не хватить дипломов и значков…

Но список «затормозился», даже слегка убавился. Потому что кое-кого из участников родители стали увозить на каникулы к бабушкам и «во всякие заграницы».

Перед стартом переулок украсили. По монастырской стене протянули склеенную из ватмана ленту с синими буквами: «Регата имени капитана Лухманова. Да здравствуют весна и паруса!»

Старинная стена молча приняла на себя это украшение. Ей было все равно. Так же все равно было монашкам, которые жили за стеной в своих тихих кельях, — ребячьи крики до келий не долетали.

Иногда на колокольне звонили колокола, но это лишь добавляло торжественности, словно звон — в честь парусов…

Однажды Маше Чешуйкиной пришла идея: а что, если вместе с обычными корабликами спустить на воду лухмановскую модель?

— Петр Первый, когда открывал на Неве морские парады, сам выходил на ботике.

Сначала мысль показалась заманчивой. Красиво будет и тожественно. И хорошие видеоролики получатся, ведь наверняка все это будут снимать мобильниками и камерами.

Но подумали и отказались от такого риска.

— Модели больше ста лет, — сказал Мир. — Как она, пересохшая, отнесется к воде?.. И может быть, капитан вообще не предназначал ее для плаваний. Делал для украшения каюты.

Мак согласился. Маша подумала — и тоже. Она не обиделась.

Дни стояли яркие, солнце скользило высоко над стеной, рассыпало в «океанской» луже блики и слепящие зигзаги. От них потом в глазах долго танцевали зеленые следы.

Начинать решили в полдень. Но уже за полчаса «на берегах» собрались участники. Десятка три самого пестрого народа — шумного и достаточно бестолкового. Будто пришла сюда школьная экскурсия. Маша и девочка Шурик (она привела с собой сестренку) начали наводить порядок. Выстроили участников цепью. Оказалось, что «яхтсменов» — человек тридцать. А над их строем виднелись головы нескольких мам и бабушек. Чуть поодаль стоял Константин Петрович Удальцов со старомодной видеокамерой.