Теперь взгляд доктора был устремлен на Вилена. Очевидно, он ждал разъяснений от нашего психолога.

– Вы хотите сказать, что имело место измененное состояние? – уточнил Вилен.

– В ряде случаев, – кивнул Эдуард. – Несомненно. Судя по вашей реакции, рукописный текст вы не видели и не изучали. Взглянуть не желаете?

Вилен подошел к нему, сел рядом, а Назар вдруг предложил:

– Давайте не будем мешать людям работать. Дик, Галия, пойдемте чайку выпьем.

Мы втроем вышли на террасу, где Юрий, устроившись за столом и обложившись какими-то списками, вел активные переговоры по телефону. Кажется, переговоры касались лекарств, нужных для оборудования медпункта, во всяком случае, я успел услышать, что «я понимаю, что с кофеином – только по рецепту», «да-да, я в курсе, что в составе пирамидона и амидопирина присутствует кофеин и вообще что это одинаковые препараты» и «нет, парацетамол нельзя, нужно, чтобы был диметиламинопиразолон»… При нашем появлении Юрий быстро собрал свои бумаги и, не прекращая разговора, скрылся в доме.

Назар тут же закурил и сердито сказал:

– Старею я, хватку теряю. Сам должен был догадаться.

– Да мне и самому в голову не пришло, что это может оказаться важным, – признался я.

– Тебе простительно, ты переводчик. А я опер. Я должен был сообразить.

Я видел, что Назар сильно расстроен, и не знал, как его утешить.

– Ты не обязан был помнить про сканы…

– Обязан. Ты мне про них говорил, и я не забыл. Не забыл, видишь ли, а выводов не сделал. И не полюбопытствовал посмотреть. А доктор сразу об этом подумал.

– На то он и доктор, – заметил я. – Про сканы знали все, но ведь и Вилен их не смотрел, ему тоже в голову не пришло, хотя он психолог и должен был…

– Да не успокаивай ты меня!

Назар с силой выдохнул дым и тут же снова глубоко затянулся.

– Старый я, никчемный и ни на что больше не гожусь, вот и весь сказ.

– Брось, Назар, ну что ты, ей-богу… Я точно такой же старый, и что теперь? Ложиться и помирать?

Мы оба совершенно упустили из виду, что на террасу вместе с нами вышла Галия. Эта женщина обладала не только чувством юмора и уникальной готовностью хохотать по любому поводу, но и столь же уникальной способностью присутствовать, оставаясь полностью незамеченной. И вовсе не потому, что сама хотела скрываться. Просто такая особенность.

– Ваш чай, господа! – раздался веселый голос Надежды Павловны.

Она вынесла на террасу поднос и принялась накрывать на стол, и только тут мы заметили Галию, которая стала помогать разливать чай. Мы с Назаром смутились, как пацаны, и начали с преувеличенным тщанием рассматривать конфеты в мельхиоровой вазочке, делая вид, что никак не можем выбрать. Вот уж правильно говорят в России: старый – что малый.

– У вас расписание не изменилось? – спросила Надежда. – Артисты наши к пяти часам приедут?

– Да, их Семен привезет, – ответил Назар.

– Значит, ужин на всех готовим? На десять человек?

– На одиннадцать, – поправил я. – Вы все время забываете себя посчитать, Надежда.

Я радовался, что появилась возможность поговорить о чем-то постороннем, отвлечь Назара от его переживаний, а заодно и сгладить неловкость по отношению к культурологу. Посему о числе ужинающих сегодня я готов был рассуждать бесконечно.

– Впрочем, возможно, и на десятерых, если доктор Качурин уедет. Но судя по тому, как они с Виленом углубились в работу, закончат они не скоро. Так что рассчитывайте на одиннадцать.

– Да, Надюша, – тут же подхватил Назар, – попроси Юру, чтобы он принес из кладовки большой сервиз, он специально привез его для тех случаев, когда будем собирать застолье всем коллективом. И загляни, будь ласкова, к нашим труженикам, спроси, может, им чай-кофе туда подать или перекус какой-нибудь.

– Все сделаем, все подадим, не волнуйтесь.

Последние слова Надежда договаривала, уже входя в дом.

* * *

Я как в воду глядел: Качурин с Виленом даже к обеду не вышли, попросили по две чашки кофе и пирожков побольше.

– Вот что компьютеры со здоровьем людей делают, – сокрушенно приговаривала Надежда, собирая на сервировочный столик на колесиках посуду и питание для доктора и психолога. – Мои внуки точно такие же, едят только то, что не мешает пялиться в монитор. А потом удивляемся, почему все больные смолоду.

Я деликатно молчал, ибо и сам регулярно позволял себе подобные погрешности в здоровом питании. Мы пообедали впятером – Галия, Юрий, Надежда и мы с Назаром, после чего я извинился и ушел в свою комнату. Мне хотелось отдохнуть перед приездом артистов. Общество Назара меня не напрягало, присутствия Надежды я вообще почти не ощущал, но сегодня с самого утра пришлось общаться и с Юрием, и с Галией, и с Виленом, и с доктором… Многовато для меня, привыкшего к одиночеству. Утомительно. Шесть человек в доме, не считая меня самого, и еще четверо на подходе, надо собраться с силами.

Мне удалось задремать, однако через полчаса я проснулся, попытался снова уснуть, но безуспешно, еще какое-то время полежал, разбираясь в собственных мыслях, и спустился вниз. Юрий о чем-то болтал с Надеждой на кухне, откуда дразняще тянуло запахами восточных приправ, но больше в доме никого не оказалось. Я вышел на террасу, опоясывающую дом, завернул за угол и обнаружил всю компанию во главе с Назаром: Галия сидела на качелях, Вилен и Качурин – прямо на траве, подстелив под себя какие-то коврики, а Назар стоял перед ними и негромким, но твердым голосом распоряжался:

– …и еще раз: я считаю до десяти – вы смотрите на зелень, потом я снова считаю до десяти – вы закрываете глаза и мысленно смотрите на точку третьего глаза…

Я подошел к ним.

– Что происходит? Чем вы тут занимаетесь?

– Мучаемся, – мрачно ответил Качурин.

– Они восстанавливаются, – заявил Назар. – Люди сидят, согнувшись в три погибели, и часами без перерыва таращатся в монитор. Да мало того, они еще и рукописные каракули разбирают, глаза ломают. Это на что ж похоже? Вот я и велел им сесть на травку и смотреть на зеленое.

– А третий глаз зачем? – спросил я.

Назар махнул рукой, осознав всю бесполезность просветительской работы с таким закоснелым ортодоксом, как я.

– Это тоже полезно. Для свежести мышления, – коротко пояснил он. – Сейчас Эдуард с Виленом немножко придут в себя и доложат тебе о результатах их изысканий. Кстати, ты уж не взыщи, но я взял на себя смелость немножко пораспоряжаться.

– В каком смысле?

– Они спросили, можно ли открыть файлы со сканами рукописного текста Зинаиды, так я разрешил. Ты ушел отдыхать, не хотел тебя беспокоить, а у ребят работа стояла…

– А что, Зинаида тоже могла быть в измененном состоянии?