И тем не менее миссис Карусел дождалась, пока Оливия не надавит кнопку звонка и в воротах не покажется хозяйка дома, седая и тощая. Только тогда мама Оливии звонко воскликнула: «Пока!» – и отъехала.

– Что тебе, девочка? – спросила седая женщина.

– Я пришла к Эмили, – сказала Оливия. – Она пригласила меня в гости.

– Нас она в известность не поставила. – Миссис Лун неприветливо поджала губы и даже не предложила Оливии войти.

– Забыла, должно быть, – бойко предположила Оливия. – Ну не выгонять же вам меня теперь – моя мама уехала, а живу я далеко.

– М-да. – Миссис Лун поджала губы еще больше. – Эмилия! – крикнула она. – Поди-ка сюда!

Эмилия послушно выбежала к воротам. Вид у нее был сумрачный.

– Ты приглашала к нам эту девочку? – требовательно спросила ее приемная мать.

Оливия приветственно помахала Эмили, и та отозвалась:

– Да.

– Ты не имела никакого права, – жестко сказала миссис Лун, а потом буркнула: – Ладно уж, заходи.

В доме под названием «Лунный свет» царила стерильная чистота, но при этом было как-то неуютно. Эмилия робко улыбнулась новой подруге и повела ее наверх, к себе в комнату, которая тоже оказалась неуютной и унылой. Ни картинок на стенах, ничего, – видно, все вещи Эмили хранились в многочисленных ящиках комодов и шкафов. На кровати, застеленной безупречно белым покрывалом, сидела аккуратная тряпичная уточка. Больше ничего.

– Как у тебя тут мило. – Оливия не могла придумать, что бы еще сказать.

Эмилия опять выдавила робкую улыбку.

– Может, пойдем на улицу? – предложила Оливия. – В саду, наверно, есть чем заняться.

Эмилия кивнула.

Сад представлял собой аккуратную подстриженную лужайку, обсаженную аккуратной живой изгородью. На задах сада, за качелями, Оливия углядела многообещающего вида стену.

– А что за той стеной? – тотчас спросила она.

– Просто переулок, – вяло отозвалась Эмилия. – Выводит на улицу.

– Давай через нее перелезем, а?

– Зачем?

– А я хочу тебе показать кое-что интересное, – заманчивым тоном начала Оливия, – очень необычное. Я тебе пока не могу сказать, что это, но эта штука дома у Фиделио Дореми.

– Это что, какая-то шутка? – насторожилась Эмилия. – Розыгрыш?

– Эмилия, ты должна мне довериться, – проникновенно сказала Оливия. – Мы же с тобой подруги.

Она говорила так мягко и убедительно, что не прошло и минуты, как Эмилия уже перелезала вслед за ней через стену.

– Мы туда и обратно, твоя мама даже не заметит, – пообещала Оливия.

А в это время на чердаке громогласного дома Фиделио вся компания – сам Фиделио, Чарли, Бенджи и Билли – уминала уже второй по счету поднос бутербродов. Мальчишки устроились на коробках и ящиках, а пол под ними содрогался от взрывов музыки.

Чарли впился в очередной бутерброд – пока жуешь, на душе как-то поспокойнее. «Правильно ли я поступаю? – терзался он. – Найдет ли Оливия этот дом? Проснется ли Эмилия? А если да, то что с ней будет? Может, она завизжит или грохнется в обморок? Или… или превратится в кого-то еще? Например, в птицу?» Сердце у него заколотилось, и Чарли срочно схватился за следующий бутерброд.

– Твоя мама хоть и певица, а готовит здорово! – сообщил он Фиделио, вгрызаясь в бутерброд с сыром и огурцом.

– Ты где, Фиделио, сынок? – пропел бас мистера Дореми из прихожей. – К тебе две гостьи, прыг да скок!

– Пап, проводи их сюда! – крикнул в ответ Фиделио.

– Ну-ка, дамы, проходите, руки-ноги берегите, на чердак вы поднимайтесь, только шею не сломайте! – пропел мистер Дореми.

Даже на чердаке было слышно, как Оливия залилась хохотом, но Эмилия молчала – по крайней мере, сквозь музыкальный тарарам Чарли ее голоса не услышал.

– А вот и мы! – выпалила Оливия, вбегая на чердак.

За ней послушно следовала Эмилия. Вид у нее был озадаченный, но не напуганный.

– Оливия тебе объяснила? – поспешно спросил Чарли.

– Вы хотели мне что-то показать, – неуверенно отозвалась Эмилия.

– Да, одну вещь, которую изготовил твой отец, – сказал Чарли.

Эмилия сжалась.

– Он бухгалтер, он ничего не мастерит, – едва слышно возразила она.

– На самом деле он был изобретателем, – вмешался Фиделио. – Но он умер и оставил тебе вот это. – Он показал на металлический ящик, блестевший посреди чердака.

– Откуда ты знаешь? – еще недоверчивее спросила Эмилия.

Фиделио мигнул Чарли, и тот взял дело в свои руки:

– Началось все с того, что я встретил твою тетю.

– Мою тетю? А я и не знала, что у меня есть тетя…

– Она очень, очень славная, и она уже давно тебя ищет, – рассказывал Чарли. – Она отдала мне ящик, а потом я выяснил, что в нем одна штука, которая может тебя… э-э-э… ну, в общем, разбудить.

Эмилия пришла в полнейшее замешательство. Оливия уселась на какой-то большой сундук и усадила ее рядом.

– Все будет хорошо, – уверяла она. – Мы позаботимся, чтобы с тобой не случилось ничего плохого.

– Но я не знала, что меня надо будить, – робко пробормотала Эмилия.

– По-моему, надо сделать это прямо сейчас, – решительно предложил Фиделио. – Время уходит. Давай, Чарли.

Чарли шагнул вперед и осторожно, но сильно прошелся пальцами по буквам на боку ящика.

Д-в-е-н-а-д-ц-а-т-ь к-о-л-о-к-о-л-о-в Т-о-л-л-и.

Перед последней буквой он помедлил и обернулся. Все завороженно следили за его пальцами. У Билли Грифа глаза стали такие большие и круглые, что как будто заполнили оправу его очков, и вид у него сделался удивленный и испуганный.

Чарли надавил на последнюю букву.

Крышка ящика начала открываться.

Чарли отступил и глянул на Эмилию, но та молчала с озадаченным лицом. Зато Оливия вскрикнула в изумлении.

Когда рыцарь воздвигся из ящика и взмахнул мечом, все завопили и отскочили, даже Эмилия. А потом гулко забил колокол, и под сводами чердака разнеслось стройное пение хора.

На мгновение Эмилия скорчилась, как от нестерпимой боли, привстала и зажала рот рукой. Потом она зажмурилась и опустилась обратно на сундук, и по щекам у нее покатились слезы.

Остальные испугались: слезы ручьями бежали по лицу девочки, она начала беспомощно всхлипывать, раскачиваться взад-вперед, издавая стоны и вздохи. А потом рыцарь улегся в ящик, хор смолк, колокол пробил двенадцатый раз, и Эмилия тоже затихла. Она сидела совершенно неподвижно, закрыв лицо руками.