Славко завернул ларчик в тряпочку, сунул с глаз долой в котомку, закрыл железный ящик и скорей выскочил из шатра.

Предстоял ещё обратный путь, щедро отмеченный смертью, мукой, грудами безжизненных тел… Добравшись до леса, истомившийся Славко обрадовался деревьям, словно старым знакомым:

– Привет, лес, сделай милость, пропусти…

Никто не ответил ему, но здесь всяко лучше было идти, чем по полю, устланному бесчисленными мертвецами. Долго ли, коротко ли, но в конце концов Славко достиг места, где спрятал одежду, немного отдышался и вновь взялся за дело. Извёл всю жидкость из сосудика, переоделся и пошагал дальше.

Такой богатой одежды у него ещё не было никогда. Спасибо змею: и штаны, и рубаха, и кафтан были нарядные, расписные, самого доброго свойства. Ну а сапоги… Да в таких сапогах по наборным полам в хоромах ходить, а не грязь месить по здешним болотам. Высокие, до колен, мягкой кожи, с крепкими подковками, как раз по ноге… Чудо что за сапоги, хоть на плечо вешай и топай босиком, чтобы сберечь…

…Справа истошно взвизгнули, потом бешено закричали. Захрустели, ломаясь, иссохшие ветки. Сквозь чащу ломилось что-то могучее и стремительное, в броневой шкуре. Шум быстро приближался, повеяло опасностью, и Славко даже не заметил, как вышел из потока времени – оно для него вдруг многократно замедлилось, поползло патокой из ложки. Между стволами возникли фигуры в капюшонах, не понять, люди или змеи, только то, что о двух ногах и двух руках. Отчаянно вопя, они мчались во все лопатки, а подгонял их ревущий ужас – исполинский чешуйчатый червь.

Вот он почти настиг свою жертву, раскрыл пасть… Славко увидел, как задирается в воздух могучий хвост, как запрокидывается к голове, как вырастают на его конце два отравленных «пера». Сейчас получится гигантский кнут, вдоль тела гада метнётся волна… и пара острых зазубренных шипов со свистом вонзится в беззащитную спину. И всё.

Славко взвёл самострел, прицелился, плавно спустил запор. Глянул вслед удаляющемуся болту, оценивающе крякнул и мощно, с могучим выплеском силы, отправил вслед ещё и копьё.

Червь продолжал замедленное движение, не подозревая, что жить ему осталось недолго.

Чпок! – копьё, обогнав в полёте болт, глубоко вошло гаду в малиновый, не прикрытый броней глаз и застряло в мозгу. Следом вонзилась и стрела. Червь, так и не успев пустить в ход свои жуткие шипы, судорожно задёргался, хвост вспахал землю. Беглецы не сразу осознали, что произошло чудо. Потом кое-как перевели дыхание и уставились на Славку. И наконец дружно, словно по команде, бросились к своему спасителю.

Один – с тяжёлой дубиной, утыканной ржавыми гвоздями. Другой – с отточенным крюком. Третий, вернее, третья размахивала серпом.

Славко запоздало сообразил: это были те самые чужие нечистые, о которых предупреждал тщедушный. И они видели в нём лишь съедобную дичь – точно так же, как червь в них самих.

Славко сдёрнул с пояса меч. Мозги первого напавшего вылетели на землю. Мгновение – и свалился второй. Женщину убивать Славко не стал. Просто сильным ударом рукояти в лоб уложил на землю.

«Боги, зачем вы создали такой мир? – горестно вздохнул Славко, убрал меч и, не оглядываясь, пошёл прочь. – Ох и устал же я от него! Просто ноги не идут…»

На него действительно вдруг тяжёлым покрывалом навалилась усталость. Перед глазами повисла пелена. Казалось, невидимая рука взялась выкручивать тело, выдавливая все соки жизни. А главное, начала погружаться в безразличие душа.

«Размяк, как девица! – подстегнул себя Славко, заскрипел зубами и пошагал, шатаясь, вперёд. – Ещё хныкать начни! Осталось-то всего ничего…»

Всё будет хорошо. Навигатор Даркхет сдержит слово. Примет их на борт «сельди» и доставит, как и уговаривались, наверх. И пускай там бушует непогода, а небо затянуто пеленой – пускай! Это их небо, это их тучи, это их привычный мир. Да, так всё и будет, в том согласие и воля богов. Потому что каменный ларец – вот он, в целости и сохранности, в котомке за спиной, а честь и верность своему слову что-то значат даже здесь, в этом мире злобы и обмана. Видят боги, по-другому никак…

Славко даже не заметил, как вышел из леса. Спроси, как сдюжил, – не ответил бы ни за что. Ноги переступали сами собой, глаза, хоть и сквозь пелену, зоркости не теряли, а древнее чутьё не позволило сбиться с пути. Снова захрустела под ногами спёкшаяся земля… и тут Славко почувствовал себя совсем плохо.

Он был маленьким, жалким комочком жизни в этом безбрежном море тьмы. От чувства одиночества, от осознания своей беспомощности захотелось тихо завыть, уткнуться в землю лицом и, отбросив все мысли, отказавшись от драки, ждать смерти. В немыслимой дали от родного дома, от голубого неба, от верных друзей…

Где вы, Лось, Стригун, Соболюшка, Остроглазка, рысь, нежить, эрбидей? Где все, кто платил Славке добром за добро, подставлял плечо, делился скудным кровом и последней крошкой хлеба? Где вы? Отзовитесь, дайте знать!

Было Славке так тошно и одиноко, что когда в конце концов он увидел впряжённого в повозку зверя-тягуна, а на ней – сидящего возницу, змея и могучее существо при нём, то обрадовался, точно ребёнок: какие-никакие, а свои…

Только почему там никто не шевелится? Не машет рукой, не кричит приветственно: «Поздорову ли?» Одеревенели, что ли?..

Потом из-за скалы появились какие-то фигуры, и Славко сам словно обернулся бревном. Замер на месте, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, однако сохраняя всю ясность рассудка.

Вот подъехала самоходная повозка, закрытая, величиной с дом… В неё, словно мешки с зерном, побросали и возницу, и змея, и того третьего… Всё это – слаженно, ловко, в зловещей тишине, только билась о стенку открытая дверца да ступали размеренно подкованные сапоги. Скоро дело дошло и до самого Славки. На голову накинули глухой колпак, забрали котомку, нож, меч… Опрокинули навзничь, и впрямь словно бревно, и умело, без лишней спешки, куда-то понесли. Видят боги, в повозку. Опять стукнула в стенку дверца, что-то мягкое подвалило под спину, и Славко понял, что лежит на сиденье.

И тут же в шею ему вонзилось что-то тонкое и острое. Глубоко, до самых позвонков, докрасна раскалённой иглой… Будто гигантский шершень укусил. Славко даже не охнул. У него уже не было ни мыслей, ни чувств. В глубине угасающего сознания крутилась последняя мысль: «Зверя-то, гады, распрягите! Тягуна… Полудикого, с норовом… Другие-то здесь ведь не живут…»

Это была не какая-нибудь речушка – стремительный и свирепый поток, зажатый между мрачными, отвесными скалистыми берегами. С рёвом он нёс Славку в зловещем ореоле кипящих рыжих брызг, вертел, как щепку, попавшую в водоворот, сдирал до мяса кожу, швырял на зубчатые хребты камней. И не поладить с ним, не выплыть, сколько ни греби, как ни насилуй уставшие руки и ноги. А скоро – Славко это знал – будет ещё и водопад. Вот тогда всё. Стремительный полёт навстречу бессмысленной гибели, прыжок прямо в могилу. И никакого будущего, и никакой надежды. Только темнота. Но сейчас, пока есть время, нужно бороться. Напрягая все силы, до крови закусив губу, отплёвываясь мутной зловонной водой.