Братья еле досидели до того как чуть рассвело и пропели первые петухи и знахарь проснувшись, взял закрытый кузовок с кошкой на руки и вышел на двор. Дикое возмущение и желание немедленно расправиться с извергом – знахарем – кудесником, который с помощью волшебного камня превращал несчастных больных рязанцев, которые ждали от него исцеления, в кошек, еле сдерживалось железной волей Сабуровых, которые так и стояли, замерев у окна Белоша.

Сабуровы поняли, что настало нужное время. Белош совсем не заметив притаившихся молодых людей, подошел к воротам и, поставив плетеный кузовок на траву, выпустил кошку и велел ей:

— Все. Теперь беги к себе домой, и как только удастся найти серебро, ко мне приходи в полночь. Если будешь стараться, то лет так через пяток наберешь полный свой мешочек серебра, и я, так и быть, освобожу тебя.

Он уже взялся за засов калитки, чтобы открыть его и выпустить кошку, как Василий первый налетел на него и, схватив старика, вывернул ему назад руки. Мирон тут же сорвал с шеи Белоша заветный кулон с гранатовым самоцветом, и вымолвил:

— Все знахарь! Твои козни окончились!

— Вы кто? — испуганно выкрикнул Белош, и тут же узнав молодых людей прохрипел. — А, знаю я вас! Вы на дворе Замятина были, когда я приходил.

— Сейчас мы тебя пытать будем, кровопийца, — воскликнул порывисто за его спиной Василий, до боли выворачивая руки знахаря.

Старик истошно закричал, и Василий тут же закрыл его рот широкой ладонью, не давая разбудить едва просыпавшуюся округу.

— А ну говори, старый черт, как людей что ты обратил в кошек, снова в людей превратить?! — выпалил над ним Василий.

Старик упрямо отрицательно замотал головой, словно говоря, что не скажет, и Василий начал сильнее выворачивать ему руки, ломая кости. Старик сильно забился в руках Сабурова от боли.

— Ты зря упрямишься, — процедил угрожающе Мирон, вынимая из ножен острый нож и, как будто, проверяя его остроту пальцами. — Мы ведь и по-плохому поговорить с тобой можем. Только вряд ли ты вынесешь этот разговор. Сейчас в избу твою пойдем и проверим, какова твоя кожа, дубовая али нет?

Старик испуганно посмотрел на Мирона и спустя миг угодливо закивал. Мирон сделал знак Василию, и тот убрал руку с его рта.

— Мы слушаем, старик, — вымолвил глухо Мирон, прищурившись.

— Освободить души то их могут только те, кто любит их, — выпалил Белош и, сглотнув, добавил. — Родные, к примеру.

— Говори яснее, черт старый! — с угрозой велел младший Сабуров.

— Надобно найти того, кто знал или знает этого человека, который в кошке теперь живет, — объяснил срывающимся от волнения голосом старик. — Этот человек должен взять кошку или кота на руки и, прижав его голову к своему сердцу, сказать слова заветные…

— И все?

— Только яхонт гранатовый, что Вы забрали, надо на шею надеть родному кошки той и все, — добавил Белош тихо.

— Так, ясно, — кивнул Мирон. — Я за Милашей и кошкой серой схожу, а ты пока здесь побудь, Васятка. На ней первой и проверим правду ли, говорит этот злодей.

Мирон проворно направился к воротам и увидел рыжую кошку, в которую превратилась русая девица теперь этой ночью. Он осторожно взял на руки рыжую кошку, которая боязливо жалась к воротам и, глядя в ее печальные глаза, ласково произнес:

— Погоди, милая, сейчас все решим с этим колдуном старым, и свободная будешь, надеюсь, — он невольно повернулся к Белошу, которого так и удерживал Василий и спросил его. — А куда душа кошки девается, когда людские души в них входят?

— Умирают кошки, и тело свое отдают людям, — сказал тихо Белош, опуская голову на грудь.

— Душегуб, — тихо вымолвил Мирон мрачно и быстро спустив рыжую кошку с рук, направился прочь со двора.

8.6

Уже спустя час, Мирон привел на двор к знахарю светловолосую малышку Миланью вместе с ее отцом, нянькой Надеждой и Людмилой и, конечно же, с серой кошкой. Все они перепуганные и какие-то недоверчивые боязливо вошли на двор к старику Белошу и, увидев знахаря, со связанными руками и сидящего перед домом на завалинке, в нерешительности остановились у ворот.

— Неужто, все правда, что Мирон Иванович говорит? — спросил неуверенно купец, подходя к связанному старику Белошу, рядом с которым стоял Василий. Знахарь отвернулся от Замятина, поджав губы и всем видом показывая, что не собирается отвечать. Кирилл Юрьевич обратил свой взор на Василия и взволнованно полепетал. — Как же это? Неужто правда, что моя Дашенька – зазнобушка в кошке этой сидит?

— Сейчас и проверим, — сказал твердо Мирон, подходя к купцу и знахарю. — Ну, старый, рассказывай, что делать надобно, чтобы расколдовать ее?

Старик упорно молчал, и Василий ударил его в бок со всей силы и процедил:

— Говори, упырь! Не заставляй ждать, а не то…

Знахарь повернул испуганное свое лицо к Василию и через зубы вымолвил:

— Надо чтобы тот, кто любит человека кулон заветный надел на шею, — начал знахарь. — А потом взял кошку и головой к сердцу своему прижал. И слова заветные произнести надобно…

Миланья переглянулась с отцом и купец, тихо, просяще и с любовью к дочке, пролепетал:

— Может я, Милаша?

— Нет, тятенька, дозвольте мне! — выпалила девочка и, подбежав к Мирону, сказала. — И где этот кулон заветный?

— Вот, малАя, возьми, — кивнул молодой человек, и надел девочке на шею цепь с яхонтом гранатовым. Девочка быстро взяла кошку из рук Надежды, которая стояла рядом с Людмилой тут же, и прижала животное к груди и посмотрела на Мирона.

— Ну, старик, говори! Какие слова заветные надобно вымолвить? — подтолкнул знахаря в бок младший Сабуров.

— Девочка должна сказать, что помнит свою мать и любит ее, — тихо вымолвил Белош, тяжко вздохнув.

— Говори, миленькая, — закивала ей Людмила, подбадривая. — Говори, не бойся!

— А если матушка – кошка умрет? — спросила вдруг несчастно девочка, не веря колдуну и боязливо смотря на него.

— А если умрет, то тогда я этого черта собственными руками удавлю! — с угрозой заявил твердо Василий.

— Да жива, жива будет! — затрепыхался испуганно связанный знахарь.

Девочка прижала голову кошки Юльки к своему сердцу и, смотря на гранатовый камень на своей груди, пролепетала:

— Мамочка, я всегда помню о тебе и люблю тебя, — и после небольшой заминки добавила. — Вернись ко мне человеком живым.

Вмиг произошло нечто, что вызвало у всех присутствующих крайнее изумление. Девочка и кошка вмиг вспыхнули синим огнем и через миг быстро погасли. Кошка исчезла, а рядом с девочкой появилась невысокая красивая женщина лет тридцати пяти со светлой распущенной косой в легкой ночной рубашке до пола. Именно в том виде, в котором она пребывала, когда стала кошкой. Все замерли в ужасе и радости, и только спустя минуту, когда Дарья Дмитриевна словно придя в себя, заключила дочку Милашу в объятья к ним бросился оторопевший от счастья Замятин и, обняв сразу же и жену и дочку воскликнул: