– Скажи, что это моя вина, – произнесла Марго. – Я не хотела останавливаться. Не могла.

– Она не смогла остановиться. – Анук все поняла сама. – И тебе пришлось…

– Я схватила ее за руки. Понимаете? Она призрак, а я схватила ее за руки и даже почувствовала прикосновение к ним. Словно она…

– Была живой, – закончила за нее Анук. – Два мира перемешались. Ты замкнула теневой Круг. Ты хоть понимаешь, что сотворила, глупая девчонка?! Ты едва не нарушила ход вещей. Что еще ты почувствовала? – Анук впилась в нее требовательным взглядом.

– Я почувствовала, что могу свернуть горы.

– И я, – поддакнула Марго.

– Еще что-то. Должно быть что-то еще. Зерно, самая суть.

– Я не понимаю.

– Когда замыкается Круг, мир видится в ином свете, неясное становится ясным, случаются озарения. У тебя, у кого-то из вас были озарения?

Они с Марго переглянулись. На секунду в глазах гадалки промелькнуло что-то… неуловимое.

– Не было никаких озарений! – Она мотнула головой. – Скажи ей.

– Ничего не было. – Арина посмотрела на Анук. – Мне просто показалось, что я умерла.

– А я, наоборот, ожила. – Марго мечтательно улыбнулась. Живое стало чуть менее живым, а мертвое чуть менее мертвым. Жизнь и смерть перемешались, когда они замкнули Круг. – Видишь? – Она указала черепушкой на журнальный столик. – Это моих рук дело.

Арина посмотрела. На столике, на ровном слое рассыпанной соли, неловко, но все равно читаемо было выведено: «Кажется, мы замкнули Круг».

– Это ты написала?

– Я! – Марго радостно улыбнулась.

– Но как?!

– Это все Круг, – ответила ей Анук. – Теперь она может взаимодействовать с материальным миром.

– Как полтергейст?

– Полтергейст – это самый примитивный уровень, неосознанное взаимодействие. В случае с Марго все серьезнее. Я же говорила, мертвые только выигрывают.

– А живые? Что получают от Круга они?

– Исполнение желания. Круг может исполнить желание. Ты что-то просила? Загадывала?

– Нет.

– Круг исполняет желание, но… – Анук замолчала, а когда заговорила, голос ее изменился, стал едва слышен: – Я не знаю ни одного случая, чтобы ведьма, замкнувшая теневой Круг, осталась жива. Именно поэтому его почти никогда не практикуют. Только в самых критических ситуациях, когда смерть уже близка. Или когда желание того стоит. Ты знаешь такие высокие цели, девочка? Что-то, ради чего можно пожертвовать самым дорогим – жизнью?

– Но я выжила!

– Ты ничего не пожелала. Но это не означает, что тебе не придется платить. Цена есть у всего, просто иногда она не очевидна. Допивай! Нет, не глотками, допивай сразу, пока не остыл.

Арина послушалась, допила одним махом все, до последней капли. Блаженно зажмурилась от тепла и спокойствия, которые дарили волшебные травки Анук.

– Какие у нас на сегодня планы? – спросила Арина, зевнув. Что-то было в этих травках. Что-то такое, от чего клонило в сон. Или это от усталости?

– У тебя – никаких. – Голос Анук плавал: то удалялся, то приближался, и лицо ее стремительно расплывалось, превращаясь в белое пятно на фоне сгущающейся черноты. А острие старого родового кинжала, наоборот, казалось отчетливым, сияло острыми гранями. – Тебе нужно отдохнуть, а у меня есть очень важное дело. Я должна кое-кого убить…

…И все. Темнота навалилась со всех сторон, отсекая голос, мягкой ватой обволакивая кинжал, утаскивая Арину в далекие дали…

* * *

– …Очнись, очнись, очнись… – Монотонный голос, как назойливое жужжание. – Очнись! Ну, пожалуйста!

Арина вняла этому монотонному жужжанию – очнулась.

Она лежала на чем-то твердом, холодном, связанная по рукам и ногам, стреноженная, спутанная, как глупая овца.

– Эй, ау! – послышался над ухом голос Марго. – Ты тут?

– Да, – сказала Арина и попыталась сесть.

У нее ничего не вышло, запястья и лодыжки были не только обвиты крепкой веревкой, но и связаны между собой сзади так, что ни встать, ни шелохнуться.

– Анук?..

– Она накачала тебя своим адским зельем, а когда ты отключилась, перетащила в багажник машины. Эта старая карга очень сильная. Намного сильнее, чем кажется. Я попробовала ей помешать, даже сыпанула соли прямо в глаза. Но что может сделать соль такой, как Анук! Она зашипела только, будто ошпаренная кошка.

– Где мы? – Глаза привыкли к полумраку, и Арина огляделась.

Бетонный пол, бетонные стены, гулкая пустота и убегающая вверх крутая лесенка. Они уже бывали здесь раньше. Совсем недавно.

– Это дом Марты, – Марго озвучила ее догадку. – Старая карга вчера прихватила отсюда запасную связку ключей. Наверное, уже тогда планировала все это.

– Что?

– Злодеяние! – Марго обвела подвал мрачным взглядом. – Она сказала, что вернется за тобой, когда уладит свои дела. Арина, я даже подумать боюсь, какие у нее могут быть дела! Как мы не догадались?! Почему я ничего такого особенного не почувствовала? Я же бывалая… – Она горестно замолчала.

Арина пошевелила руками и ногами, проверяя крепость пут.

– Я смотрела, как она тебя вязала, – сказала Марго. – Очень профессионально. Старуха полна загадок. Теперь тебе ни до окошка не дотянуться, ни по лесенке подняться. Она все продумала, просчитала…

– Долго я спала? – Арина прислушалась к себе. Не к ноющей боли в запястьях и лодыжках, а к телу в целом. Оно было бодрым и вполне отдохнувшим.

– Часов шесть точно.

– А где Блэк?

– Я не знаю. – Марго огляделась, будто в пустом подвале рассчитывала отыскать ее пса. – Он исчез почти сразу, как ушла Анук.

Шесть часов… Это значит, что сейчас уже полдень.

– Марго, нам нужно выбираться!

– Кто бы возражал! Но как? Ты же видишь, как она тебя спеленала. Лестница узкая и крутая, ты не сможешь подняться по ней даже ползком. Да и ползти не сможешь. Эта гадина постаралась. А моих сил не хватит, чтобы тебя развязать, я уже пробовала. Надо же было как-то развлекаться. Я чувствую веревку, но ослабить узел… – Она горестно развела руками.

– Не надо ослаблять узел, нужно разрезать веревку.

– Чем?

– На кухне должны быть ножи. Вдруг у тебя получится…

– Я сейчас! – Марго исчезла, даже не дослушав.

Потекли минуты мучительного ожидания. От того, удастся ли Марго удержать в руках нож, теперь зависело очень многое.

– Я не смогла… – Марго материализовалась в метре от нее. – Вся посуда в шкафчиках. Открыть шкафчик – это выше моих сил. Прости.