— И именно потому я ее ни в чем не обвиняю. Случилась ошибка. И нам надо ее исправить. А мой новоявленный Мастер сбежал в туман и дергает за связь так, будто хочет устроить мне внеплановый инфаркт.

— Ага, я вижу. Небось успел наговорить всякого? Или не успел, она раньше сбежала? — Я неуверенно кивнул, вспоминая наши эмоциональные перекрикивания. Вроде тогда она меня даже не слушала, полностью растворившись в своих страхах и эмоциях. А Кайден наморщил лоб и вдруг болезненно нахмурился. — Слушай. Мне тревожно. Здесь она не появлялась, куда могла еще пойти? Дело в том, что оператор сразу после привязки… короче, не слишком адекватен и совершенно беззащитен. Хотя, конечно, не уверен, что такое происходит после привязки к Оружиям из нашего мира. Я свою привязку, как ты помнишь, спокойно пролежал в обмороке.

— Надо расспросить этого цвирка. Он все еще у тебя обитает? — Я старательно давил тревогу в душе, но она все равно росла.

— О чем расспросить?

Мы с Каем резко обернулись. В дверях стоял Крыкс, вопреки ожиданиям совершенно не сонный, а какой-то весь… как его тезка, уже выпустивший жало и клешни.

— Где моя сестра? — Голосом ржавого мальчишки можно было сталь резать. — Я доверил ее тебе, пришелец. Где она?

— Держи. — Я протянул ему уже хорошо зарекомендовавшую себя сигарету и, чтобы показать пример, сам затянулся первым. — Поверь, это понадобится. Позволит воспринимать все спокойно и дослушать до конца. Клянусь, что ни слова не совру и расскажу все без утайки.

— Надо разбудить Морфа, — решил белый меч. — Вы пока разговаривайте, не думаю, что до убийства дойдет, так что… я сейчас.

— Итак. — Проводив глазами скрывшегося за дверью Кайдена, Крыкс подошел и сел на диван. Взял у меня сигарету и умело затянулся. Выпустил облако ароматного дыма и полоснул взглядом. Из его глаз сразу же пропал гнев, но настойчивость никуда не делась. — Начнем с главного. Где Лали?

‍Сейчас он не был похож на шалопая и жулика. И на мальчишку с помойки тоже похож не был. Передо мной сидел взрослый, уверенный в себе и жестокий Мастер.

— Не знаю. Убежала, поняв, что я артефакт.

— П-понимаю. А теперь расскажи всю историю с самого начала. — Он снова затянулся. — Хорошая дурь. Возможно, я даже смогу дослушать до конца и не убить тебя на месте.

Мез

— Значит, привязал. И как только она это поняла, то впала в панику и убежала? — пугающе спокойно переспросил Крыкс.

— Да. Но как я уже сказал, в нашем мире все наоборот. В более подчиненном состоянии находится именно Оружие, то бишь артефакт. Потому и моя реакция… была не слишком правильной, — не стал утаивать я.

— Так, погоди. — Он все еще оставался серьезным, и эта внутренняя основа, стальная, жесткая, никуда не делась. Хотя интонация чуть поменялась. Откуда у меня такая чувствительность к нюансам чужого голоса, интересно? — Погоди. Еще раз. Она тебя трахнула, ты ее привязал, а потом вы, как два дебила, испугались и разбежались, я правильно все понял?

— В общих чертах. Из-за паники она стала остервенело дергать за неокрепшую духовную связь, что причиняло мне огромную боль. Быть адекватным в таком состоянии действительно сложно, — жалкое оправдание, но тем не менее ни слова лжи. Как я и обещал.

— Откуда растут ноги у чокнутой реакции сеструхи, я знаю. Да и ты догадываешься, но повторю, чтобы не было потом непоняток и двойных толкований. Мы операторы из питомника. Дети, выведенные и выращенные для того, чтобы быть игрушками и едой для артефактов. С самого рождения нас ломали и готовили именно к такой судьбе. А когда мы получили свободу от тех, кто нас ел, появились те, кто хотел просто трахать и владеть. Лали особенно «повезло» на таких желающих, и ее паника объяснима. А ты-то с какой чернухи испугался?

— Я понимаю. Но буду честен, жалости это у меня не вызывает. Я Оружие из жестокого многочисленного клана, где мне подобными торговали как дешевыми вещами. Как только мать скончалась, я сразу был продан своими же братьями в лабораторию, где мне отрезали половину тела и души. И потому я не понимаю, как... — кажется, вот тут меня начало слегка срывать на эмоции, — как вообще она смогла меня привязать?! Я — лезвие без рукояти. Ядовитый клинок непонятного вида и формы, прикосновение к которому опасно для жизни. Не только физически, но и ментально.

— Да тут как раз все понятно, — хмыкнул Крыкс. — Ну чего вытаращился? Она Хомяк. Не просто так получила свое прозвище. Ты видел, как эта живность кобру жрет? Думаешь, змеюка в процессе не кусается или из нее при смерти испаряется яд?

— Но Лали не животное! Она может быть похожа на этого грызуна характером, а не всеми свойствами тела, — с сомнением произнес я, вспоминая все, что знал о жителях этого мира. Разве на определенных животных походили не артефакты, чьи предки питались душами? Операторы звериных черт не перенимали.

— Да, только вот выросла она примерно в тех же условиях, что и настоящие хомяки. И выжила там, где другие загнулись. Думаешь, как она от Ская свинтила? Просто в один «прекрасный» момент, когда этот скот летел над аномалией, одна из его игрушек сорвалась с привязи, раскровянила рожу уроду и спрыгнула. Да, прямо в чернуху. Никто не ожидал, что она выживет и вернется. Даже я.

У меня поневоле начали вставать дыбом волосы. Мы тоже по дороге от норы в Перепечки летели мимо края аномалии. И сколько бы ужасов двух миров я ни видел, меня все равно пробрало от концентрации… мерзости. Чернота была такой густой, что колыхалась в естественной впадине рельефа как вода. Вода, у которой есть собственное сознание и чувство всепоглощающего голода.

Лали тогда сказала, что именно от этой дряни отпочковываются мелкие чернухи, шастающие по пустыне как хищники. Спокойно так сказала, даже плюнула с высоты в черноту. На нее ядовито-болезненная аура этого места не произвела ни малейшего впечатления.

Я тогда не обратил внимания. А зря, как выяснилось.

— Короче, тебя теперь тоже можно трогать руками, — резюмировал Крыкс и криво усмехнулся, в доказательство ткнув пальцем в мою кисть без перчатки. — Сам не заметил? Когда ты у нас только появился, для меня ты пах как вонючее облако моего тотема. А теперь вон даже мелкая за руку берет, и ничего.

Я недоуменно застыл. Да. Да… Прародитель меня побери. А ведь действительно, меня без последствий перелапало уже столько народа, а я только сейчас это заметил! На Горгонзоле более-менее безопасно это могли делать только самые близкие из нашей банды. И то только потому, что за годы совместной жизни у них выработалось что-то вроде кратковременного иммунитета. Если хвататься за участки голой кожи не дольше чем на несколько секунд, ожога не возникало.

— Но почему?

— Да фиг его знает, — пожал плечами Крыкс. — Может, покусала она тебя, может, впитала, может, обезвредила чего-то этой вашей связью. Мне ваши интимные подробности неизвестны и не очень интересны. А вот то, что ты ее отпустил в таком состоянии…