- Дануська Будрысайте. Она из другой подгруппы… Только сейчас она в лазарете. Ногу подвернула. Такая вот несчастливая… Она могла. Да, могла.

Что ж. Это лучше, чем ничего.

Но добраться до лазарета в тот же час мне оказалось не суждено.

- Мастер Груви!

Этот скрипучий голос перепутать с каким-то другим было невозможно. Тяжело опираясь на трость, ко мне по мокрой после ночного дождя аллее наперерез ковылял сам бессменный и бессмертный ректор.

- Мастер Груви, что вы себе позволяете? – издалека начал он, размахивая тростью, как дубиной. Почему-то сразу вспомнилось детство и престарелый сосед, который точно также гонялся за мальчишками, разорявшими его сад. Вот только он не стеснялся применять свою дубинку по назначению и часто довольно метко швырял ее вслед беглецам.

- А я что? Я ничего? – детство с такой силой взыграло… в одном месте, что ужасно захотелось улепетнуть куда подальше. – Я просто мимо проходил и…

- Вот именно! Вы просто проходили мимо! Вы проходили мимо, в то время как надо работать! Понимаете? Ра-бо-тать! – он выкрикнул это слово по слогам, уже почти со мной поравнявшись, так что я даже чуть подался назад, чтобы меня не забрызгало слюнями.

- Но я работаю!

- Что-то не видно! Где ваш план работы? Где расписание занятий? Где учебный план с пояснительной запиской?

- Что?

- Что слышали! Или вы считаете, что работать учителем – это значит, просто прийти, просто что-то рассказать детям, развернуться и уйти по своим делам? Нет, мой дорогой. Это тяжкий труд. Это подготовка к занятиям, это планирование занятий, это… это намного больше того, чем вы занимаетесь! Где списки групп? – заорал он внезапно так, что где-то на четвертом этаже главного корпуса со стуком захлопнулось окно.

- Я не понимаю…

- Вы плохо слышите? Вы хотите сказать, что вам наплевать на вашу работу?

- Но я…

- Ничего не хочу знать! Вы немедленно предоставите мне весь пакет документов, или я вас увольняю. Да-да, увольняю, как не соответствующего занимаемой должности!

- Но…

- Документы жду у себя через час. Или собирайте вещи, - он развернулся резко и четко, как солдат на плацу. – Думаете, я никого не найду на ваше место?

- Думаю, что нет, - вырвалось у меня прежде, чем успел подумать.

- Что? – ректор аж споткнулся.

- Думаю, что не найдете, - шалея от собственной наглости, повторил я. – В середине учебного года… да еще в настоящее время…

- А что в настоящее время?

- Убит студент. Представитель старинного княжеского рода. В убийстве обвиняют одну из студенток. Запрос отправлен в Святую Инквизицию. В самом Колледже тоже творятся странные дела. Мэтресса Верина Кит… где она? Ее нет на рабочем месте, ее нет в лазарете…

- С нею мы разберемся отдельно. Не лезьте не в свои дела!

- А как быть со студентами? Это тоже не мои дела? Интересно, как на этот расклад посмотрят в Гильдии Некромантов и Синоде? Да вы глаза-то разуйте, - тоже пришлось повысить голос, - вы что, не видите, как я одет? Такие рясы, между прочим, на толкучке не купишь.

Судя по стуку, теперь в главном корпусе окно открылось. Да не одно. Видимо, у нашего приватного разговора появились зрители.

До ректора, кажется, кое-что дошло. Во всяком случае, топать ногами, размахивать тростью и орать на всю аллею он прекратил. Но и злобный взгляд исподлобья никуда не делся.

- В любом случае, раз вы имеете неосторожность поступить на работу, извольте в рабочее время находиться на рабочем месте, - проворчал он. – Учебный план, так и быть, сдадите завтра утром мэтру Визару. А сейчас…

- Какой учебный план? Какого предмета? – перебил я. – Если помните, я – педагог на подмену. Сегодня один, завтра другой… И откуда я знаю, кого мне придется заменять третьего дня? Мэтресса Верина Кит делала мне предсказание, но это было просто перечисление некоторых тем, даже без указаний, в каком порядке мне их читать и кому. Некоторые из них вообще относятся в разным факультетам. Поэтому мой учебный план…

- Вот и возьмите ее часы! С планом мэтрессы Кит можете ознакомиться после занятий в комнате отдыха. Спросите у мэтра Йоганна. Переработаете его под себя, а там посмотрим.

- Хорошо…

- А сейчас извольте отправляться на занятие! У вас замена!

- У мэтрессы Кит?

- Вместо Верины урок проведу я. А вы займитесь пентаграммостроением. Мастер Горбжищ опять… хм… отсутствует в рабочее время на рабочем месте! Ну, что за коллектив! Совершенно невозможно работать! Понабирали тут… с высшим образованием… Разгильдяи… Форменные разгильдяи…В самом прямом смысле слова!

Продолжая таким образом ворчать себе под нос, ректор заковылял в сторону низкого приземистого строения, в котором располагалась кафедра предсказаний. Если помните, там же, только вход с другой стороны, находились подвалы для практических занятий. Те самые, в которых было обнаружено тело Измора Претич-Дунайского. Кстати, где сейчас тело? Все еще на территории Колледжа или уже в городском морге?

Ладно, об этом можно побеспокоиться позже. Сейчас у меня по плану опять пентаграммы. Боги, вы это нарочно? Прове-Справедливый, за что? Ну, не понимаю я в этом ничего! Да, строить умею. Но при этом пользуясь справочником. Без подсказки я никто. И то, что прежде мне удавалось что-то начертить без ошибок – это скорее совпадение. И тем более, я не смогу внятно объяснить, почему и зачем это делаю. Почему у этого луча этот знак? Да потому что! Почему его рисуют именно так? Не знаю. Что он означает в перевернутом виде? Не помню. Вот примерно так я отвечал на экзамене. И примерно так и стал бы объяснять пентаграммостроение ученикам. Мол, просто заучите это, дети, потому что понять сие нереально.

Тихо скрипнула дверь. Послышались негромкие хлопки.

- А вы не так-то просты, мастер Груви. Или надо сказать «отец Груви»? И как к вам обращаться? Коллега, святой отец или ваша святость?

Аплодируя, ко мне приближался мэтр Рихард Вагнер.

Когда-то, когда я только-только поступил в Колледж, это был самый популярный и самый скандальный студент. Именно с его именем почему-то связывали Тайну Мертвой Комнаты и последний студенческий бунт. Тогда Колледж был на грани закрытия из-за конфликта с Университетом Богословия. И, естественно, студенты протестовали против закрытия. Насколько помню историю, выяснилось,